коллег, а затем на юношу.
– Ей совсем плохо, – с грустью произнесла она, вернувшись к своим делам. Юноша опустил взгляд. – Двое из тех, кому ввели новую сыворотку, уже скончались, не прожив и трех дней. Эта девочка еще мучается. Постоянный жар, приступы… Врачи говорят, долго не протянет.
Филипп закрыл глаза, представляя, что он тоже мог умереть. Одиннадцать дней он балансировал между жизнью и смертью. Как же получилось, что ему повезло? Неужели наверху решили, что он еще нужен здесь? Или он должен погибнуть иначе, сражаясь за выживание за стеной?
Всего пятеро пришли в себя за целых одиннадцать дней. Это не выходило из головы.
– Сколько уже погибли? – спросил Филипп, не открывая глаза.
– Двадцать три, – сухо ответила Алиса с еле заметной дрожью в голосе. – Около тридцати на грани.
Как же так… Двадцать три и еще шесть, получается, двадцать девять невинных жертв. Их семьи в короткий срок лишились своих близких, нормально не попрощавшись с ними, не имея возможности проводить их в последний путь. Они даже не могут знать, что их больше нет в живых. Раньше Филипп не задумывался об этом, пока все проходило мимо него. Он постоянно слышал о призывниках, об их отправке за стену, об их скоропостижной разлуке с семьями. Но это не трогало его. Да, они отдавали долг государству, умирали во имя науки и все в этом роде, но сына канцлера это никогда не касалось. И вот теперь он сам оказался здесь. Неужели отец желал ему смерти?
Филипп закрыл глаза, пытаясь сдержать злость. Он выжил, чтобы отомстить, не иначе. Наверху решили, что он имеет право на расплату. Что бы ни случилось, в эту минуту Филипп пообещал себе, вернуться домой и совершить свою вендетту. Отец заслуживает наказания. Он будет падать так же низко, насколько низко он опустил своего сына. Бросил погибать. Отправил на расправу. Предал…
– Филипп, вы плачете? – взволнованно спросила Алиса, приблизившись к юноше.
Он распахнул глаза, увидев перед собой лицо этой женщины. Свободной от капельницы рукой он дотронулся до своего лица. Из глаз и вправду выкатилось несколько слезинок. Но он не чувствовал их, не понимал, что плачет.
– Я не знаю, как это… – с недоумением ответил Филипп.
– Наверное, один из побочных эффектов, – сообразила Алиса, улыбнувшись юноше. Конечно, она поняла, что это настоящие слезы. Пусть ей была неизвестна их причина, но было нетрудно понять, что творилось в голове выжившего парня. На долю этой женщины, очевидно, выпало немало слез и криков призывников. У каждого из них своя история, свои мысли, свои страхи и проблемы. И Филипп такой же живой человек, молодой парень, потерявший все…
Вдалеке снова послышался грохот и стоны. Неужели эту девушку так часто мучают приступы? Филипп интуитивно дернулся в ту сторону, но Алиса придержала его рукой.
– Все нормально. Это не твоя забота, – спокойно произнесла женщина и, собрав пустые сосуды, ушла прочь.
Филипп подумал о той, чьи стоны разрывали стоящую вокруг тишину. Он даже не мог решить, желает