ворон. Значит, эта улыбка вовсе не являлась злобным оскалом. Сейчас он улыбался точно так же.
– Я Филипп, – ответил юноша, внимательно вглядываясь в лицо другого парня и пытаясь угадать его мысли.
– Рад, что ты с нами, – без тени притворства признался Раджи и уселся обратно на свою койку, взяв в руки книгу. На обложке было написано: М. Горький «На дне».
– Почему рад? – поинтересовался Филипп, сев напротив. Кажется, эта кровать была никем не занята.
– Ну, посуди сам, – непринужденно произнес Раджи, укладываясь на спину поудобнее. – Сын канцлера, получивший военное образование и всю жизнь наблюдавший за ведением политических дел ближе, чем кто-либо из нас, плюс ко всему, оскорбленный и обозленный… Да, пожалуй, с тобой у нас больше шансов выжить.
– Это так заметно? – смутившись, спросил Филипп. – Насчет озлобленного?
– Нет, – успокоил его Раджи, хитро улыбнувшись.
– Ты поймал меня, – с досадой усмехнулся парень, признав свое поражение. – Повелся на провокацию.
– Извини, – лицо другого расплылось в довольной гримасе. – Не переживай, я умею хранить секреты. И… я тебя понимаю. Неприятно, когда от тебя отказываются.
– Что ж, – Филипп наклонился, сложив руки в замок. – Для своих лет ты кажешься слишком опытным. Кто ты такой?
Раджи не был тем, кем казался на первый взгляд. Филипп узнал его, даже больше – он его понял. Возможно, он не просто так спутал его с Тавеном. Между ними действительно было что-то общее. По крайней мере, рядом с обоими Филипп чувствовал себя на своем месте. Однако судьба Раджи оказалось гораздо мрачнее. Он рассказывал о себе не сразу, постепенно, осторожно нащупывая нужный уровень доверия к собеседнику. И Филипп любил его слушать. Он прислушивался к нему. Так было и тогда и теперь, когда их нити сплелись намного крепче.
К концу второй недели абсолюты стали просыпаться все чаще. Таким же памятным моментом, как знакомство с Раджи, стала новая встреча с Септимием.
В тот момент закончилась утренняя тренировка, и абсолюты сидели в столовой за завтраком. Филипп тогда сидел за столиком в привычной компании Кэрри и Раджи, которые за несколько дней стали его верными союзниками. Впрочем, выбирать друзей среди абсолютов было куда сложнее, чем просто фанатов. Многие призывники слепо поклонялись сыну канцлера, другие, напротив, тихо ненавидели. Однако и Раджи, и милая Кэрри оставались именно теми людьми, которые забывали о фамилии Марчелл, когда общались с Филиппом. Они были честны с ним, за это он уважал их и старался держаться поближе.
Среди выживших, несомненно, оставались те, кого вообще не интересовала персона наследника. Например, среди абсолютов Филипп заприметил двух сдружившихся парней, которых невольно мысленно стал называть «странной парочкой». Это был парень в очках, Юрий, которого он встретил у поезда вместе с Раджи, и юноша азиатской наружности по имени Макото. Первый был повернут на работе с техникой, постоянно копался в каких-нибудь приборах и часто