стал.
Уже подходя к дому, осознала любопытную истину. Этот Ашер-как-там-его в наших местах недавно. Следовательно, у него не должно быть родственников на местном кладбище. А это, в свою очередь, значит, что он целенаправленно выслеживал меня.
Впечатляет. Я бы даже сказала, интригует. Но я не стану шастать по аристократическим сборищам и точно не полезу в сомнительные сделки. Я здесь всего на пару дней. Не стоит все усложнять, тогда, возможно, мне удастся выбраться отсюда без потерь.
Пока снимала платье, ушибленное плечо мстительно разболелось еще сильнее. Хорошо, что я на всякий случай сунула в чемодан небольшой набор лекарств. В полной, впрочем, уверенности, что они не пригодятся.
Нанесла мазь, охлаждающую и замораживающую боль. Сверху мазь от ушибов. Подумав, глотнула еще немного обезболивающей настойки.
Остаток дня прошел в мелких хлопотах. Я попросила слуг заменить в моей комнате кровать, отдала в стирку платье, отметила в рабочей книге, сколько каких лекарств израсходовала и что нужно в ближайшее время купить. Можно было бы заняться этим прямо сегодня, но идти в лавку было лень. Плюс ко всему начали приходить карточки с соболезнованиями. Я честно дочитала до четвертой, потом разозлилась и спалила разом все.
Достали.
Обед прошел как-то мимо меня. Об ужине тоже забыла, наверное, сработало нежелание пересекаться с Моррисом. Но голодный желудок любезно напомнил… и я решила, что какой-то фейри совсем не повод портить свое здоровье.
Желание надеть остроконечную шляпу и какое-нибудь откровенное ведьминское платье подавила. Только распустила волосы, позволив им лепестками пламени разметаться по плечам и спине.
Столовая встретила тишиной и пустотой.
Э-э? Нас сегодня не кормят?
– Господин распорядился накрыть в бежевой гостиной, – словно подслушав мои мысли, сообщила молоденькая служанка.
Новая, не припомню, чтобы она раньше здесь работала.
Довольно невзрачная.
Внутренне искрясь от недовольства, я прошла несколько комнат и наконец добралась до указанного места. Моррис с ужином уже были там.
– Эмая… – Мой кошмар привычно встал, чтобы пододвинуть мне стул.
В тот самый первый раз, в семь лет, он тоже так сделал. Мы оба были мелкие, стул – тяжелый и громоздкий. Он с грохотом оттащил его от стола, чтобы я могла сесть.
Хотел мне понравиться.
Но я с тех самых пор не велась на эти штучки и вообще видела его насквозь.
Пальцы на этот раз не задели щеку, только слегка тронули волосы.
– Мне не нравится цвет, – сказал фейри так, будто это имело какое-то значение.
– А мне против шерсти, что приходится лицезреть твою физиономию. Видишь, как несовершенен мир? – И поспешила сменить тему, пока фейри окончательно не испоганил аппетит: – Пишут что-то интересное?
Он не начинал ужинать, ждал меня. Возле него лежала утренняя газета. Кто вообще читает газету дважды?
Очевидно, тот, кто хочет в ней что-то найти. Но это совсем не мое дело.
– Дочь Флоксов сбежала с цыганским табором,