оцепеневшую от страха и ужаса.
Не только простолюдины, но и дворяне, великие сановники, еще недавно угождавшие Марии и Федору, льстившие им, теперь проявили покорность и бесстрастность, спокойно предали Годуновых. Так случается всякий раз, когда сила солому ломит.
Свысока глядел на убийц и безмолвствующий народ и самозванец, без пяти минут царь Дмитрий Иванович. Люди морщились, печалились, с явным сожалением перешептывались о напрасных смертях, случившихся только что. Они жалели погибшую царицу Марию, а еще больше – юного Федора Годунова, который подавал огромные надежды для народа и светлого будущего страны. Все знали о его многочисленных талантах ученого, картографа, полководца, да и о простой, чисто человеческой доброте.
Но больше всего, конечно, народ переживал за бедную красавицу-царевну Ксению. Ей выпала незавидная доля стать утехой нового царя, да и Молчанова с Мосальским. Москвичи хорошо знали этих похотливых развратников.
«А ведь и знатным убийцам семейства Годунова, князьям Голицыну и Мосальскому, дворянам Молчанову и Шерефетдинову придется познать силу мщения от духа невинных жертв, принять напрасную, жуткую или нелепую смерть, – подумал мститель Дмитрий Иванович, и сам так или иначе причастный к гибели последних представителей царского рода Рюриковичей. – Вот и завершилось правление Годуновых. Счастливый взлет этого талантливого семейства закончился жутким крахом. Разномастные предатели, лижущие мне зад, заверяющие в верноподданнических чувствах, придушили в Переславле даже Семена Годунова, начальника сыска царя Бориса. Дальние родичи Годуновых, Сабуровых, Вельяминовых и прочих закованы в железо и отправлены в темницы низовых и сибирских городов».
Третьего июня 1605 года в Тулу к Лжедмитрию Первому приехали выборные от Москвы, князья Воротынский и Телятевский. Они привезли с собой «великую повинную грамоту от столицы». Москвичи просили в ней прощения у истинного государя, приглашали его на царство, клялись в своих верноподданнических чувствах, сообщали ему, что «неприродных Годуновых» уже нет на престоле.
Уже 20 июня Лжедмитрий Первый торжественно въехал в Москву на белом красивом коне. Наездником он был всем на загляденье, уверенно и красиво держался в седле. Его одежда поражала жителей столицы невиданным блеском. На шее самозванца сияло баснословно дорогое ожерелье. Со всех сторон раздавались громкие крики восторга и восхищения.
Когда белый конь природного царя ступил на Москворецкий мост, расположенный рядом с Китай-городом и Кремлем, страшный пыльный вихрь вдруг окутал и разметал царскую свиту. Самозванец был отменным конником и сумел усидеть в седле, хотя и с большим трудом. А вот многие всадники из его свиты мгновенно попадали наземь. Черная грозная пыль взвилась в небо столбом. Некоторое время вокруг ничего не было видно. Суеверные московские жители, следившие за роскошной процессией вблизи и издалека, крестились и перешептывались. Мол, это опасный, очень дурной знак. Плохо правление нового царя