очевидного его включения на охоте – где, правда, немалую роль играет сноровка, которая с ним слабо, но не в нулевой степени связана, сознательная тренировка для её развития всё же нужна – и в социальных делах, в остальном он почти не использовался, особенно в том, как бы уничтожить всё живое – такие мысли в принципе вряд ли кому-то приходили в голову. Как уже подчёркивалось, люди занимались текущими вопросами и дальше них, как правило, никуда не забирались, а это не та среда, которая способствует развитию в этой плоскости – и это так до сих пор. Мы почему-то наивно считаем, что мы репрезентативны как представители разумных существ, но по факту ни мы сами, ни наше окружение, сколь бы сложным и продуманным оно ни было – а это не совсем так, даже по нашим собственным критериям, которые весьма проблематичны, мы погружены в множество нелепостей и абсурда, достигающих порой уровня сюра – таковыми не являемся, а, помимо прочего, в доисторическом прошлом мы гораздо больше напоминали остальных зверей, да и сегодня не сильно от них отдалились. То, что теперь мы обитаем в городах, само по себе ничего не значит, важно лишь то, что внутри мы и ныне те же, кем были наши предки.
Как бы то ни было, но обладая теми нехитрыми инструментами, которыми располагали наши праотцы, сообразительность не играла той роли, которую ей традиционно приписывают. Человек ленив по определению, а деятельность мозга дорого стоит, что не особо подталкивает к тому, чтобы его напрягать. Кроме того, мы рождаемся в уже готовом мире, в котором ответы давно найдены, а социализация такова, что она исключает личную инициативу, и это тоже не ведёт нас к тому, чтобы развивать свой интеллект пусть и в той степени, на которую мы способны.
Конечно, не надо считать, будто он никак не помог нам – или бесполезен сегодня. В конце концов, мы побеждаем во многом именно потому, что мы разумны, но здесь критично не столько то, что мы этого добиваемся, сколько то, чем довольствуемся. Можно усиленно думать о том, как устроен мир, а то и как сделать его лучше, но вполне сойдёт простое принятие предлагаемой – всегда, надо заметить – кем-то давно разработанной картины устройства и работы действительности. Первое свойственно учёным, коих мало, второе было – и есть – характерно для охотников-собирателей и для подавляющего большинства ныне, а это, как говорится, две большие разницы.
Разумеется, это не отменяет уже упоминавшихся эффектов бабочки и домино. По незнанию, неведению, заблуждению, ошибке, иллюзии мы могли запустить такие процессы, которые были не только необратимыми, но и выливались в чудовищные последствия, но, как правило, ничего подобного не происходило, иначе Земля уже давно была бы необитаемой в привычном нам понимании этого слова. Наши предки сумели не инициировать катастрофу, но оказались способны стать если и не органичной, то хотя бы интегральной частью биосферы даже – или благодаря –с теми данными, которые у них были.
Это весьма показательно. Несмотря на то, что мы вроде бы разбираемся