демонстративно наливает стакан водки, выкладывает соленый огурчик и кусок хлеба с солью.
В присутствии трех-четырех случайных свидетелей я махом осушаю стакан, крякаю и шумно занюхиваю хлебом. Закусываю огурцом, да так, что в тишине слышен его оглушительный хруст.
Устало поднимаюсь, громко говорю:
– Сначала душ, а после – ужин!
Отправляюсь в душевую и нарочито долго там моюсь. Возвращаюсь, сажусь за стол и чувствую на себе страждущие взгляды: на тот момент в кухне собрался весь деловой клуб.
Они молчат, молчу и я. Наконец кто-то не выдерживает и осторожно интересуется:
– А правда ли, что?…
– Так и есть, – важно отвечаю я. – Сам от себя такого не ожидал.
– Какая хоть работа?
– Каторжная – врагу не пожелаешь, – вздыхаю я. – Пришел состав с цементом в мешках – вот целый день и парюсь с тройкой таких же бедолаг: на горб по мешку-и взад-вперед шастаем. Конца и краю не видать. Правда, платят неплохо – тридцать марчелл (немецких марок) за час в одни руки!
И для достоверности швыряю на стол 180 марок, якобы полученных за 6 часов работы. Семь голов склонились над столом, и семь пар глаз уставились вначале на деньги, а затем на меня. Повисло молчание: никто не знал, как отреагировать, «не уронив себя и свое достоинство». Общий столбняк постепенно прошел и начался малый курултай – обсуждение.
– Нда, хм…
– Ни хрена себе!..
– Да я скорее руки отрублю, чем мешок на спине потащу…
И уже потеплее:
– Ты что, и завтра пойдешь?
– Пойду, братва, обязательно пойду, – киваю я и добавляю: – Уже с заходом на восемь часов, то есть на 240 марчелл!..
Затем я долго – для полной достоверности – описываю грязную и вонючую спецовку, которую пришлось надеть, и то, какой шеф хам: орет, гад, все время, измывается; и какая тяжелая работа и еще много всяких ужасов. Потом широко зевнул, потянулся и, извинившись, отправился в свою комнату отдыхать.
Ждать пришлось недолго. Вскоре раздался стук в дверь. Это был культурный и вежливый Дмитрий – «бывший олигарх» и «вице-президент» какой-то там компании. Шепча и воровато озираясь, пригласил меня в свои покои на рюмочку.
Я себя долго уговаривать не стал и уже через пару минут сидел, развалясь в кресле у него в комнате за столом. На столе колбаса, сыр «Рокфор», масло, хлеб, кофе и армянский коньяк, привезенный с Украины и отложенный для важного и торжественного случая. Его жена хлопотала, была радушна и поглядывала на меня большими горящими глазами. У меня от этой картинки в ушах заиграла музыка с заезженной виниловой пластинки, а хрипловатый голос Утесова выводил: «У самовара я и моя Маша». Да и сам Дмитрий, разливая коньяк, заговорщицки кивнул на кровать, где уже покоилась аккуратно собранная его рабочая одежда.
– Послушай, замолви словечко за меня у шефа, – потупив глаза, сказал он. – А то, знаешь, с деньгами напряг – уже месяц, как один голимый социал. Потолкуй, будь другом.