цветы. Маленькие, хрупкие – точно такие, как в песне. Я наклонилась и коснулась их кончиками пальцев, а потом из-за деревьев выехал ты… Тоже – как в песне: в серебристых одеждах и на белом коне. Ты меня не заметил, я была в плаще из аэсты, а ты – слишком околдован Ястринэнн, чтобы видеть что-то ещё…
Она отчаянно покраснела и отвернулась, безуспешно пытаясь спрятать лицо за медными прядями волос. Ярмэйн покачал головой. Интересно, в восемь – или сколько ей там на самом деле? – лет уже можно влюбиться? В прекрасного рона на белом коне?
Наверное. Если он – как из сказки. Ведь тогда все эти смешные чувства – они не к человеку, а к воплощённому чуду.
Он усмехнулся: а ведь Келень Леклендской, его так называемой отныне невесте, сейчас – примерно столько же. Хотя она вряд ли бегает в одиночку по колдовским лесам и купается в ледяных озёрах.
Она – избалованная касьа, изнеженное и всеми любимое дитя.
– Споёшь мне эту песню? – попросил он старательно молчавшую и даже затаившую дыхание каннку.
– Нет, – тряхнула она рыжими вихрами. – Рони попроси. Она хорошо умеет. Она всё, что хочешь, может спеть.
Ярренвейн представил красавицу Ронью усердно распевающую Ромовый Гимн южных рамэйров и расхохотался. Жаль, что такой прекрасной мечте не суждено воплотиться в реальности.
Девочка покосилась на него осуждающе.
– Ну и чего ты смеёшься? Рони правда может всё это: петь, вышивать, танцевать, фигуры эти ледяные – это тоже она. Её учили.
– А тебя, выходит, нет? – удивился Ярренвейн. – Ты же тоже каннка?
– Меня – нет, – хмуро сказала она. – Карниэ сказала, что у меня руки не туда и не той стороной пришиты. И голос… такой вот.
Ярренвейн сочувственно кивнул. Ему это было трудно понять – у него самого обычно получалось всё, за что бы он ни брался. Но голос у девчонки и вправду был – не очень, это ясно было даже без пения. Хорошо, что она родилась каннкой – так или иначе её судьба будет устроена… Канном Эстэвэном и Чёрной Каньей…
Смешно, но ведь из всех четырёх дочерей на Атали больше всего походила именно Яска. Да: неуклюжая и некрасивая, худющая, длинноносая, вся словно бы состоявшая из острых углов – она казалась кривым отражением ослепительной княгини. Отражением в разбитом зеркале.
И Ронья, и маленькие близнецы были похожи на отца, но не на мать.
– Знаешь, – сказал он вслух. – Я ведь тоже не поющий. Меня, правда, даже не пробовали учить (потому, что рамэйры не в счёт!), слишком много было всякого другого, что обязан уметь ярн и наследник.
– Ярн? – переспросила она.
– Да. Так в Кеории называют правителей.
– В Кеории?– и без того большие глаза рыжей каннки стали совершенно огромными. – Но ты же… ты же прибыл с юга, по гонровской дороге… ты же из Дэлькерры!
Ярмэйн улыбнулся и кивнул.
– Ну да… Там я плавал на корабле в очень сомнительной компании. Но родом я с Востока. Моё детство прошло в Кеории. Я – ученик Алри Астариэнна, правда… Правда, недоучившийся.
– Почему? – явно