вписали ДНК – через пот, чувство и внимание – в податливые материалы, и ясное дело, “Юноне” должно быть холодно и жутко мчать сквозь космос, отщелкивая фотокарточки, как тоскующий по дому турист. Просто все это было сейчас для Эмер чересчур, и она позволила себе приписать этой мертвой богине-машине собственную бесприютность и опосредованно печалиться. Ее удивило, с какой страстью она огорчилась, и слезы покатились совсем вразлад с обязательным смехом студийной публики у Фэлбера.
Пусть сперва оно и показалось бездонным, сестринское чувство к невозмутимой “Юноне” вскоре исчерпалось, и Эмер задремала.
Когда она проснулась от стука в дверь, несъеденное мороженое уже совсем растаяло. Эмер глянула на телефон: время – 3:37. И Фэлбера пропустила, и Кон по-прежнему не дома.
Сиды
– Кон? – крикнула Эмер, стряхивая дрему и направляясь к входной двери. Небось напился сакэ в “Нобу” и потерял ключи. Эмер потерла лицо ладонями, стараясь устранить красноречивые следы слез. Открыла дверь – и никого за ней не увидела, но затем ощутила что-то у своих ног, опустила взгляд и осознала, что это ребенок, – нет, не ребенок, а очень коротенький человек в ливрее привратника.
– Можно войти? – спросил малютка привратник.
Эмер была все еще тупая от сна.
– Придется пригласить меня в дом. Таковы правила, – сказал он скучающим тоном. Этот вот крохотуля консьерж.
– Ой, простите, – опомнилась Эмер. – Заходите. Уже поздно. – Она подавила порыв взять его на ручки, до того он был маленький.
Человечек оскалился на нее, словно прочел ее мысли. Шагнул в квартиру, не сводя взгляда с Эмер, – вроде бы рассерженный.
– Что-то не так? – спросила Эмер. – В доме? Сейчас очень поздно.
– Нет, в доме все так. Дом в порядке.
– Так в чем дело-то?
– Я Сид, – сказал человечек. – Произносится “си-ид”, но американцы зовут меня “Сид”.
Говорил этот странный человечек с акцентом. С шотландским? Ирландским? Южноафриканским? Австралийским? Что-то такое.
– Вы консьерж в этом здании?
Сид кивнул и огляделся.
– Я вас прежде никогда не видела, – сказала Эмер как можно любезнее.
– Видела, конечно.
– Нет, я бы запомнила.
– Да ладно? И почему же?
Черт.
– Потому что я запоминаю всякое.
– О. Вот и славно. Думал, скажешь, потому что я чуток мельче среднего.
– Правда? Я не…
– Думал, скажешь, потому что я мелкий карлик. Незабвенный Мини-я[56] в мартышечьем мундирчике.
Эмер хохотнула.
– Над этим можно смеяться? – спросила она, вообразив, как кто-то может попытаться пробраться в здание, забрать Сида и утащить, как футбольный мячик.
– Уж я, бля, надеюсь, великанша ты эдакая, – отозвался Сид. – Я пришел в два пополуночи и сменил Папу Легбу, этого скользкого хромого самозванца