дела одного, да так чрез время и разбегутся, коль дело то однородное поднадоест, или глаз при жизни, что другое усмотрит.
То беда общая такая и сейчас очень остро состоит.
Вот как раз этим и нужно думе той заниматься и по кодексу бытовому законы новые составлять, их продумывать предварительно, с народом советоваться, а не просто к нему наезжать с целью переизбрания очередного.
Так же и к другим делам относиться и еще много чего делать из того, от чего она, по сути своей работы нынешней, просто отказывается, в силу верований некоторых, что все остальное – то не думское дело, а чисто людское.
Ошибаются они в этом сильно, ибо для того мужи все те от народа и собираются, чтобы его, народа дела решать, а не власть вторично представлять, и тот же народ тяжестью ними же законов разработанных, или утвержденных, еще раз нагибать.
Такие вот мои очередные слова напутствия власти нашей, хотя они и к делу моему личному вроде бы совсем и не относятся.
Но, так только казаться может, а на самом деле мы все и я, в том числе, под тяжестью всех тех законов, кем-то созданных или попросту выдуманных из баловства резвящегося по жизни думской какого, да ее в угоду тому, что власти самой на ум же и приедет.
Все, не буду больше огорчать сам себя, да и вас своеобразно расстраивать.
Ибо согласились вроде бы вы так обозначенное откровение мое выслушать личное, а я вам тут про другое и, в целом, государственное.
Но, человек не может жить как-то отдельно, если он в нем состоит, да еще в обществе обитает, уже по-своему к нему же приноровясь.
А потому и дела все те всегда лично каждого касаются и завсегда болью душевною отдают, если, как говорится, уже дела ваши под тяжестью законов каких вовсе не ладятся.
Ну, да ладно, оставим этот вопрос пока в покое и, возможно, позже вернемся, когда дело к нему напрямую приведет.
Хочу снова к моей личной жизни вернуться и кое-что про нее рассказать, ибо то, что уже сообщил – всего лишь часть моей жизни всей и которой отроду уж 55 лет имеется, а год следующий, как говорят, уже на подходе.
Так что, путь по-своему совсем не короткий мой и еще много чего должен вам всем о жизни той своей же поведать.
А зачем? – спросите вы у меня, и я вам туту же отвечу.
Может, действительно, все вам и не надо, да только вот Бог того требует и заставляет почему-то писать обо всем том, что в моей же душе состоит, что болью какою жизненной покрыто, а что просто биографией жизненной скроено.
И, очевидно, для того все же причина имеется, а иначе зачем мне самому, как говорится, свое же нутро на люди выставлять, да еще не всегда именно с приглядной стороны.
Недостатки у каждого в жизни имеются, да вот только не каждый волен их истинно сам же в себе и признать.
Я вот, например, завсегда сам в себе их признаю и даже в душе извиняюсь когда перед кем, хотя наружно того даже при встрече какой и не делаю.
Но так