сотню шагов зеленая стена изгибалась подобием невысокой арки, за которой простиралась заросшая лужайка, пестрящая желто-розовыми цветочками: на Тринакрии их называли сладкими обещаниями. Неизвестно чему улыбаясь, Белоцвет шагнул в арку.
И вышел в синий вечерний воздух, по-южному ласковый. На секунду задумавшись (поскольку переход оказался неожиданным), Белоцвет осмотрелся. По обе стороны от него высились стены живых изгородей, подстриженные идеально ровно, похожие на тяжелые бархатные занавесы. Дорожка была усыпана белой мраморной крошкой. «Это садовый лабиринт, – догадался юноша. – В старом дворце был такой».
Белоцвет прислушался. Рядом с ним, за поворотом зеленой стены кто-то горько плакал. Юноша пожал плечами, воткнул цветок за костяной обруч короны и пошел посмотреть, кто это льет слезы в такой чудесный вечер.
Оказалось, что за первым же поворотом лабиринт и заканчивается. Посреди небольшой лужайки стояла простая каменная скамья, на которой сидела девушка, рыдающая так усердно, что появление Белоцвета осталось незамеченным. Он постоял с минуту, глядя на небо, потом подошел еще ближе и сел рядом с ней.
– Здравствуй, красавица.
Ответом на его приветствие было глухое «ыхыхыхы», раздающееся из-под свесившихся по обе стороны склоненного лица черных волос.
– Не плачь. Лучше расскажи мне, что приключилось. Возможно, я смогу тебе помочь.
Рыдания несколько поутихли. Незнакомка, судя по всему, решила взять себя в руки. Она выпрямилась, откинула волосы за спину и повернулась к Белоцвету. Даже сейчас, наплакавшись, она была очень красива: черные, с золотой искрой, волосы, прозрачные зеленые глаза, похожие на листья кувшинки, наполненные водой, нежное, юное лицо.
– Почему я не видела тебя в начале церемонии? – Спросила она, нахмурив брови. – Я бы тебя запомнила.
– Возможно потому, что меня там не было. – Предположил, недоумевая, Белоцвет. – О какой церемонии ты говоришь?
– Если ты здесь, ты не можешь не знать о ней. – Девушка отодвинулась, выпрямляя и без того вытянутую в струну спину. – Иначе ты не попал бы сюда. А впрочем, какая разница. Все это не имеет ни малейшего значения. Ты здесь, и это главное.
Она встала, шагнула к невысокой колонне, на вершине которой был подвешен маленький колокол, и позвонила в него. Вопреки ожиданию, звон оказался печальным, чуть ли не погребальным; он поплыл над стенами лабиринта серебряным туманом, разнося весть о том, что победитель, как водится, успел первым, а все остальные могут отправляться восвояси. И не один молодой мужчина, безнадежно заплутавший среди зеленых стен, остановился, сжимая кулаки и разражаясь сотней-другой проклятий. Потому что сегодня был тот самый, единственный в году день, когда первый встречный мог взять в жены Филлис, дочь короля, принцессу Арзахельскую. Разумеется, для этого нужно было первым пройти большой лабиринт, о котором ходили самые нехорошие