говорить. Матье казался совершенно проснувшимся: он смотрел на нее.
– Что случилось? – смущенно спросила она.
Он не ответил, а только удивленно засмеялся.
– Вы заметили, что я существую? – сказала Одетта. – И это вас удивило. Так?
Когда Матье смеялся, вокруг глаз собирались морщинки, и он становился похож на китайчонка.
– Вы воображаете, что вас можно не заметить? – спросил он.
– Я не слишком подвижна, – сказала Одетта.
– Верно. И к тому же не слишком разговорчивы. Более того, вы делаете все возможное, чтобы о вас забыли. Так вот, это вам не удается: даже когда вы совсем смирная и благопристойная и смотрите на море, производя не больше шума, чем мышь, знаешь, что вы здесь. Это так. В театре это называется эффектом присутствия; есть актеры, у которых это есть, а у других нет. У вас есть.
У Одетты прилила кровь к щекам:
– Вы испорчены русскими, – живо сказала она. – Эффект присутствия, должно быть, очень славянское качество. Но я сомневаюсь, что это в моем стиле.
Матье серьезно посмотрел на нее.
– А что в вашем стиле? – спросил он.
Одетта почувствовала, что ее глаза заметались, забегали в глазницах. Она справилась со взглядом и направила его на свои обнаженные ноги с накрашенными ногтями. Одетта не любила, когда о ней говорили.
– Я обывательница, – весело сказала она, – простая французская обывательница, в этом нет ничего интересного.
Она почувствовала, что кажется ему недостаточно убедительной, и, чтобы закончить спор, добавила:
– Какая разница, кто я.
Матье не ответил. Одетта искоса поглядела на него: его руки снова просеивали песок. Одетта спросила себя, какую оплошность она допустила. Во всяком случае, он мог бы хотя бы из вежливости что-то возразить.
Через некоторое время она услышала его мягкий хрипловатый голос:
– Трудно чувствовать себя невесть кем, а?
– Привыкаешь, – сказала Одетта.
– Верно. А вот я так и не привык.
– Но вы-то не невесть кто, – живо возразила она.
Матье рассматривал пирожок, который он только что соорудил. На сей раз получился красивый, не рассыпающийся пирожок. Он смахнул его движением руки.
– Все мы невесть кто, – сказал Матье и рассмеялся. – Это так глупо.
– Какой вы печальный, – проговорила Одетта.
– Не больше других. Все мы немного выбиты из колеи опасностью войны.
Она подняла глаза, намереваясь заговорить, но встретила его взгляд, прекрасный, спокойный и нежный взгляд. Она промолчала. Невесть кто – мужчина и женщина смотрят друг на друга на пляже; война была здесь, вокруг них; она засела в них самих и сделала их похожими на прочих, всех прочих. «Он чувствует себя невесть кем, он смотрит на меня, он улыбается, он улыбается не мне, а невесть кому». Он ничего у нее не просил, кроме молчания, кроме того, чтобы она оставалась никем как обычно. Нужно было молчать; скажи она ему: «Вы