оградить свой народ от несправедливостей и притеснений[354]. Это, по мнению канцлера, является одной из главных обязанностей государя. Действительно, период правления Филиппа Доброго представляется как идеальный (за несколькими исключениями) образ отношений государя и подданных, основанный на отцовской любви со стороны первого и сыновнего подчинения со стороны вторых. Герцог даже налоги взимал, по мнению Шатлена, при помощи не тирании, а любви, будучи хорошим правителем[355]. Это, впрочем, не мешает хронисту указать, что налоговое бремя возросло по сравнению с предшествующими временами (хотя и не настолько, как во время правления Карла Смелого). Филипп Добрый заставил подданных любить себя и бояться, пишет Вилант[356], что являлось главным для государя. Ибо он, по мысли Шатлена, должен держать народ в страхе (en cremeur), а дворян в любви (en bonne amour). Ведь если подданные будут только бояться, это приведет к неповиновению с их стороны[357]. Поэтому, в частности, Филипп Добрый ограничился довольно мягким наказанием Гента в 1453 г. Фийатр приводит эпизод, когда герцогу советовали разрушить восставший город. На это Филипп Добрый ответил: «Гентцы – мой народ, и город мой.
Я не знаю никого, у кого поднялась бы рука разрушить его»[358]. Подобное решение герцог принял, несмотря на советы приближенных, и в 1438 г., когда подавлял восстание в Брюгге[359]. Можно, конечно, усомниться, что герцог пошел бы на разрушение едва ли не самых богатых городов в своих владениях, но это была отличная возможность продемонстрировать верховную власть над графством Фландрским в данном случае, а также заботу о подданных и общем благе.
Если сравнивать заключения рассматриваемых сочинений (написанных после смерти Филиппа Доброго), то все они рисуют нам один и тот же образ герцога как идеального государя, потеря которого является трагедией не только для Бургундского дома, но и для всего христианского мира. В «Троне чести» Молине показывает, как герцог, продолев все девять небес, предстает перед этим самым троном Чести. Он оказывается среди самых доблестных героев мировой истории, таких как Цезарь, Александр Македонский, Карл Великий. Иными словами, подчеркивается его статус, равный статусу этих великих государей. Ему вручают скипетр и лавровый венок[360]. Жак дю Клерк следующим образом описал смерть герцога: «…они потеряли сегодня государя, наиболее почитаемого на земле христиан; преисполненного щедрости, чести, доблести и храбрости, да и всех добродетелей, который держал все земли в мире»[361].
Сравнивая эту эпоху с периодом правления Карла Смелого, закончившимся крушением государства, многие придворные хронисты видели в былом процветании заслугу отца, а в бедах – результат неудачной политики сына. Несчастья, обрушившиеся на бургундские регионы после 1477 г., свидетелями которых стали многие из наших авторов (де Да Марш, Молине, Вилант), вполне естественно заставляли их мысленно возвращаться к «золотому веку»