брани.
Правда, верх одержало не буквальное, а фигуральное толкование данного оракула-загадки[20], и престол занял хромой Агесилай, а не законный наследник Леотихид.
Не раз уже отмечалось в научной литературе, что спартанцы любили оракулы, вероятно, больше, чем граждане любого другого греческого государства, и придавали им огромное, подчас даже решающее значение в политических спорах. Ведь даже их собственная конституция, согласно традиции, приписывалась дельфийскому Аполлону (Plut. Lyc. 6. 1). Среди всех общегреческих и местных святилищ для Спарты на протяжении многих веков самым главным и почитаемым оставался оракул Аполлона в Дельфах. В глазах спартанцев дельфийский Аполлон тесно ассоциировался с их царями.
Как верховные жрецы спартанские цари заведовали сношениями своего государства с Дельфами и хранили у себя записи ответов оракула (Xen. Lac. pol. 15. 4)[21]. Судя по данным традиции, цари очень часто обращались к оракулу Аполлона за советом и не начинали ни одного крупного предприятия без консультации и одобрения Дельф. Так как обращения к дельфийскому оракулу носили в Спарте более постоянный и обязательный характер, чем где бы то ни было в Греции, то очень рано, вероятно еще в период ранней архаики, в Спарте появилась новая постоянно действующая коллегия – так называемые пифии. Должность с подобным названием, насколько нам известно, существовала только в Спарте. Возможно, эта магистратура, так же как и эфорат, возникла по инициативе царя Феопомпа в середине VIII в., в пору крепнущих связей Дельф со Спартой. Видимо, по замыслу царей, если эфоры мыслились как их заместители в судебных делах (Plut. Cleom. 10), то пифиям предназначалось стать их представителями для непосредственного общения с пифийским Аполлоном (Her. VI. 57). Но сохранялись и прямые контакты царей с Дельфами, иногда в форме участия в официальных священных посольствах, чаще – по собственной инициативе (Xen. Hell. IV. 3. 21).
Каждый царь выбирал из своего ближайшего окружения двух доверенных лиц, пифиев (Her. VI. 57; Xen. Lac. pol. 15. 5; Cic. De div. I. 43; 95; Suid. s.v. puvqioi; Hesych. s.v. puvqioi). Пифии, по-видимому, рассматривались как alter ego царей в их сношении с пифийским Аполлоном. Как свидетельствует Геродот, кроме царей только пифии имели доступ к изречениям оракулов (VI. 57). О том, насколько почетной была должность пифиев, свидетельствует тот факт, что эти феопропы, как и цари, питались за общественный счет (Her. VI. 57). Такой привилегии не имел в Спарте больше никто. Должность пифиев, скорее всего, сразу же сделалась наследственной (Her. VI. 57; Xen. Lac. pol. 15. 5), как и многие другие профессии в Спарте (Her. VI. 60). Пифиями становились, скорее всего, члены правящего дома, т. е. люди, близкие к царю и по происхождению, и по образу жизни, и по семейным и дружеским связям. Делегируя пифиям часть собственных полномочий, цари тем не менее никогда не забывали о необходимости тщательно контролировать деятельность своих священных послов. Это объясняется тем, что для царей сохранение дружественных связей с Дельфами имело первостепенное значение. Ведь авторитет дельфийского оракула в Спарте был настолько велик, что его именем