особенного, хотя она отлично знала, в чем дело. Грех!.. Именно от него их с Роз неустанно предостерегали родители и священники с церковной кафедры.
Даже сейчас Айрис не могла сказать, откуда Чарльз узнал о болезни сестры. Но, как бы там ни было, уже на второй день после того, как лицо Роз покрылось гнойниками и язвами, он явился к ним в дом и прямо на пороге вручил Айрис письмо для сестры.
«Роз будет очень рада узнать, что вы заходили. У нее небольшая простуда, но она скоро поправится», – солгала Айрис, но Чарльз не стал задерживаться и сразу ушел, сказав от силы одно-два слова. Письмо оказалось отнюдь не пылким любовным посланием и даже не пожеланием скорейшего выздоровления. Чарльз писал, что порывает с Роз. Прочтя письмо, сестра выгнала Айрис из комнаты, а сама схватила дедушкино кресло и с такой силой швырнула о стену, что оно разлетелось на тысячу кусков. С тех пор Айрис больше не слышала ни ее веселого, заразительного смеха, ни сделанных шепотом признаний.
Какой-то шум привлек внимание Айрис. Что это, крыса скребется за стеной или кто-то спускается в подвал?..
Да, это чьи-то тяжелые шаги!
Подскочив от неожиданности, Айрис так резко обернулась, что опрокинула стакан с грязной водой, которая лужей растеклась по столешнице. К счастью, она успела схватить рисунок прежде, чем он намок. Метнувшись в угол, чтобы спрятать его под мешками, Айрис вдруг поняла: шаги удаляются.
– Слава тебе господи!.. – пробормотала она, прижимая портрет к обнаженной груди. Облегчение, которое испытывала Айрис, было таким сильным, что она едва не рассмеялась в голос. Надо же быть такой глупой! Она была уверена, что не ослышалась и что это миссис Солтер спускается в подвал, чтобы застать ее на месте преступления, но это был просто подмастерье или ученик пекаря, который вернулся в соседнюю кондитерскую после позднего представления в дешевом театрике.
Только начав вытирать с бюро быстро расползавшуюся лужу, Айрис заметила лежащую на столе готовую кукольную голову и не сдержала досадливого восклицания. Вы-плеснувшаяся из стакана вода попала на фарфор, и теперь на лице куклы расплывалось безобразное серое пятно.
– О нет! Только не это! – пробормотала Айрис, хватая фарфоровую голову и впопыхах вытирая ее подолом ночной рубашки. Чтобы раскрасить эту куклу, у нее ушло несколько часов. Что она будет делать, если работа целого дня окажется испорчена? Поплевав на ткань, Айрис лихорадочно потерла кукольные щеки, но ничего не добилась – фарфоровая голова была безнадежно испорчена.
Скрипнув зубами, Айрис едва не зарычала от досады и разочарования. Какая же она неуклюжая! А самое обидное заключалось в том, что тревога оказалась ложной – в подвал никто не спускался. Шум раздался за стеной, но она запаниковала, и вот результат! Что же ей теперь делать?
В отчаянии Айрис подняла взгляд к крошечному зарешеченному окну под самым потолком. Сейчас, должно быть, уже около полуночи, решила она. Теперь ей придется