напоминал Гидеона формой головы и торса, но Сайлас знал, что это не может быть он. Прижимая к носу надушенный носовой платок, Сайлас старательно обошел мужчин, стараясь держаться от них как можно дальше, хотя для этого ему пришлось буквально прижаться к стене дома. Вскоре он вышел на Стрэнд и взмахом руки остановил омнибус.
С Гидеоном Сайлас познакомился вскоре после того, как в 1835 году приехал в Лондон и поселился в дешевом пансионе в Холборне. Его крошечная квартирка из одной комнаты была битком набита черепами и чучелами мелких животных. В столицу он перебрался в надежде приобрести хоть какую-то известность. Раньше о нем знали только в салонах провинциального Стоука, но торчать в этой дыре, особенно после того, как бесследно исчезла Флик, Сайлас не видел большого смысла. Лондон привлекал его еще и тем, что именно здесь сформировалось сообщество хирургов, анатомов и ученых-натуралистов, которые интересовались вскрытиями и проблемами сохранения образцов.
Отыскать Университетский хирургический колледж не составляло особого труда. Немало часов Сайлас провел у его ограды, глядя сквозь прутья на знаменитых хирургов, которые то шагали во всех направлениях по безупречно подстриженным зеленым лужайкам, то исчезали за тяжелыми входными дверьми. По ночам он часто пробирался в крытую аркаду у черного хода, зная, что мертвые тела попадают в колледж именно этим путем, но откуда они берутся, Сайлас тогда еще не догадывался. Однажды он услышал во дворе какой-то шум, ржание лошади и возню. Приглядевшись, Сайлас разглядел черный экипаж, из которого вынесли на носилках что-то, накрытое тканью. Должно быть, это и было то самое мертвое тело – сокровище, о котором он так долго мечтал. Позабыв об осторожности, Сайлас выглянул из своего укрытия между колоннами и, вытянув шею, попытался рассмотреть мертвеца. Больше всего на свете хотелось быть одним из студентов-медиков, которые примут участие в утреннем занятии по анатомии, но об этом, разумеется, не стоило даже думать. Он и грамотой-то овладел с трудом. Читать Сайлас кое-как научился, а вот чистописание ему не давалось – писал он только печатными буквами, да и то с ошибками.
Гидеон сам подошел к нему, когда он в очередной раз «дежурил» днем у ограды колледжа. Невысокий, коренастый, он был студентом старшего курса. Все в его облике и манере держаться выдавало принадлежность к привилегированному классу, и тем не менее они разговорились. Гидеон рассказал Сайласу немало любопытного и о мертвых телах, которые ему доводилось вскрывать в анатомичке, и о многочисленных наглядных пособиях, которые там хранились: о пораженных опухолью легких, о деформированных черепах сифилитиков, о заспиртованном мозге, извлеченном из тела с рубленой раной головы, об удивительном древе кровеносной системы, заполненной для наглядности цветным воском, и о многом другом.
«Эти экспонаты необходимы нам, врачам, чтобы лучше понимать, что такое жизнь и как ее можно продлить, – важно сказал Гидеон, когда Сайлас в нескольких словах объяснил новому знакомому, чем занимается. –