тогда ему придется брать книги в Королевской библиотеке и расходы по доставке значительно превысят сумму, какую можно выручить от их продажи. Что еще? Несколько локтей драпировочной ткани, немного бахромы, ковер? Какие пустяки! Нет, право, он не чувствует за собой никакой вины и так страдает от этих постоянных упреков. Для того чтобы писать, он нуждается в монастырской тиши и покое! Но что может быть естественнее, если в короткие промежутки между трудами он хочет отдохнуть от привычного аскетизма в обстановке некоторой роскоши? В часы работы художнику нужен только чердак да кусок хлеба. «Но после долгих странствований мысли, после уединенной жизни в волшебных дворцах, населенных созданиями его фантазии, он больше, чем кто бы то ни было, нуждается в развлечениях, созданных цивилизацией для богачей и бездельников»[84].
Одна только Лора да, быть может, Сюрвиль понимали его. В пору безрадостного детства между братом и сестрой возникли необыкновенно прочные узы!
Бальзак – Лоре Сюрвиль, 11 февраля 1929 года
«Среди моих горестей одна мысль, словно мысль о далекой возлюбленной, всегда дарует мне утешение. Вот только что, подойдя к камину, я сделал непроизвольный жест рукой, похожий на взмах крыла, такой привычный у тебя, когда ты довольна собою, какой-либо остротой, мыслью, чувством, чем угодно.
Тогда я подумал о тебе и воскликнул: „Стой! Надо написать ей и сказать, что я ее очень люблю, и Сюрвиля тоже“. Вот я и пишу».
Эта братская привязанность была нежной, как любовь; но и любовные дела Оноре шли своим чередом. После двух лет разлуки, на которую он согласился по настоянию Лоры де Берни, Бальзак вновь вернулся к герцогине д’Абрантес – как и большинство мужчин, он был не в силах противостоять соблазну. Виделись они тайком, в уединенном флигеле в Версале. Облокотившись на подоконник, они вместе любовались «чудесными колдовскими звездами» и наслаждались «величавой тишиною, нисходившей на душу». Мягкие летние ночи милы любовникам. Как все стареющие женщины, она говорила о своих горестях, о том, что к ней до времени пришло увядание, о разбитых надеждах. Меланхолия – весьма действенная форма кокетства. Как все молодые люди, Оноре утешал герцогиню; сам не веря тому, что говорит, он утверждал, будто многие женщины, которым гораздо больше лет, чем ей, вновь живут прекрасной и сладостной жизнью. Она укоряла его за то, что он принес ее в жертву «ради своих старых оков». Он произносил торжественные и лживые клятвы, обещал видеться с нею чаще, но прибавлял: «Надо только, чтобы моя сестра ничего не узнала». В самом деле, с тех пор как госпожа де Берни так великодушно поспешила на помощь Оноре, она вновь вошла в милость ко всем членам семейства Бальзак и теперь нередко приезжала в Версаль, к Лоре. А Оноре не желал причинять госпоже де Берни огорчений.
В пятьдесят два года Dilecta все еще оставалась страстно влюбленной. Ах, как она отличалась теперь от той великолепно владевшей собою и чуть насмешливой женщины, какой