и без лошади», а управляться «через инструменты двумя человеками, стоящими на той же коляске, а бегать будет хотя через какое дальнее расстояние и не только по ровному местоположению, но и к горе, где не весьма крутое место».
В Сенате изобретением нижегородского умельца заинтересовались. Его срочно выписали в Петербург, где выделили мастерскую, поставили на пищевое довольствие. И он за короткое время сотворил «самобеглую» коляску. Специальная комиссия Сената 5 ноября 1752 года после «ходовых испытаний» признала её годной для езды, вручила изобретателю 50 рублей премиальных и… отправила обратно в Нижегородский острог – суд над виномошенниками затягивался.
В апреле следующего года Шамшуренков посылает в Сенат еще одну бумагу. На этот раз сосед по камере предлагает от его имени новые изобретения: «самобеглые сани», которые «будут ездить без лошадей зимой, а для пробы могут ходить и летом с нуждою», а также «часы-верстомер». Они «будут у коляски на задней оси и на каждой версте бить колокольчики».
Сенат снова заинтересовался. «Во что оные сани и часы со всеми материалами станут?» – адресуют чиновники конкретный вопрос изобретателю. Тот отвечает: «Сани обойдутся в 50 рублей, верстомер – в 80». Но на этом, к сожалению, переписка обрывается. Больше никаких документальных свидетельств о Леонтии Шамшуренкове я не нашел.
Замок Бетанкура
Рубленую избу-тюрьму сменила в Нижнем каменная темница. Она тоже была построена на территории кремля. Но сюда в первой половине ХVIII века попадали только по большому блату – в основном местная знать, подозреваемая в мздоимстве, а также проворовавшиеся торговцы и купцы, которые вовремя не платили долг ростовщикам. Их потом отправляли не на каторгу, а «на исправление» в Балахну, на соляные промыслы. И порой новоиспеченные солевары находились там пожизненно. Так, одного из разорившихся торговцев, Ивана Бударина, приговорили к работам на варницах на… 120 лет, 6 месяцев, 11 дней и 10 часов.
Но проблема содержания подозреваемых в совершении преступлений была в Нижнем Новгороде так остра, что ей озаботился император Александр I. В 1818 году он поручил архитектору Августу Бетанкуру, руководившему возведением нижегородского ярмарочного комплекса, выполнить чертежи нового каменного тюремного замка.
Бетанкур справился с заказом за полтора года. К работам приступили, не промедлив ни дня. В 1823 году строительство острога на улице Овражной – теперь это площадь Свободы – было закончено. И арестанты, как и тюремные начальники, были весьма довольны: условия содержания заключённых и службы их охранителей здесь были куда лучше, чем раньше. В мае 1826 года флигель-адъютант Мансуров докладывал государю, что новая тюрьма «вмещает в себя с большой удобностью военных и гражданских арестантов и, сверх того, проходящие партии ссыльных в Сибирь».
Но «удобность» вскоре сменилась теснотой. Если весной 1826 года в остроге было 70 заключенных,