детей спать, Дарья задумалась о том, как встречали Рождество коллеги по лаборатории. Для Веры и Анастасии это такой же праздник, как и для нее, для Лейлы – обычный выходной день, а для остальных? Ходил ли кто-нибудь из них на службу? София – возможно, она вроде бы верующая, хоть и не соблюдает постов. Марфа увлечена буддизмом… Эванна собиралась пойти в Великую церковь, она наведывалась туда по большим праздником, но скорее как на концерт: ее восхищало пение тамошних хоров и патриаршая служба. По крещению ирландка была католичкой и в православие переходить не собиралась, хотя ей нравилось его византийское воплощение. Контоглу вряд ли тесно соприкасается с церковной жизнью, да и остальные мужчины тоже… Дарья уже привыкла, что среди византийцев немногие еженедельно ходят на службы, часто исповедуются и причащаются, но порой это всё же удивляло. У нее на родине таких верующих было больше – и в то же время качество этой самой веры, думалось Дарье, выше у византийцев: даже люди не особенно церковные здесь, кажется, понимали глубинную суть христианства, смысл религии как отношений с Богом, а не как набора обязательных обрядов, якобы гарантирующих приобщение к божественной жизни и подлежащих непременному исполнению…
Мысли Дарьи обратились к Алхимику, и она подумала, что он похож на монаха от науки: занят только исследованиями, ходит в черном, почти молчальник… Но что же это за женщины, с которыми он ужинал в ресторане? Почему Эванна уверена, что это его любовницы? А может, просто знакомые?.. Как он проводит этот вечер, когда на улице завывает ветер, а большинство византийцев так или иначе празднуют? Поужинал в ресторане – вряд ли он готовит себе дома, – пришел в свою, конечно, съемную квартиру и… сидит читает книгу? Какую? Читает ли он, например, романы? Или считает это пустой тратой времени и у него в библиотеке только научные книги?.. Внезапно Дарье пришло в голову, что Ставрос вполне может скоротать этот вечер с какой-нибудь женщиной… и ее щеки вспыхнули.
«Так, стоп, об этом я думать не буду. И вообще, хватит уже думать об Алхимике. У меня есть свой мужчина, чтобы думать о нем!»
На следующий день начался Золотой Ипподром. Василий снова соревновался за красных, хотя в последний год его усердно пытались переманить и синие, и зеленые, по жребию попал в первую четверку возниц и выиграл два забега из трех. День стоял пасмурный, но дождя, по счастью, не было. Солнце даже не пробивалось сквозь слой туч, и огромный цирк выглядел бы мрачновато, если б не яркие костюмы возниц и цветные флажки, которыми размахивали болельщики, да еще воздушные шары, всплывавшие в серое небо и тут же уносимые ветром в сторону материка.
Дарья смотрела, как цепочка колесниц, запряженных четверками коней, поворачивает у сфенды ипподрома, огибая украшенную древними статуями и обелисками спину, и каждый раз у нее замирало сердце: она знала, что этот поворот –