что вы, пожалуйста.
– Да, я как раз хотела предложить то же самое! – обрадовалась Афинаида. – Не люблю лишнюю официальность. Тем более, что теперь, надеюсь, мы станем друзьями!
– Я буду очень рада! – с чувством сказала Дарья. – Я и не думала, что буду вот так сидеть с вами и пить вино. – Она засмеялась.
– Я же говорил, что вы еще встретите в жизни много неожиданностей. – Ставрос улыбнулся. – Кстати, предлагаю заодно и нам с вами тоже перейти на имена. Не возражаете?
– Нет, конечно, так будет удобнее.
В такой ситуации возражать было бы странно и невежливо, хотя Дарью несколько пугал такой быстрый переход от полуофициального общения со Ставросом почти к дружескому. Но всё происходило как бы само собой, так естественно и неизбежно, что оставалось только покориться стечению обстоятельств. По крайней мере, пока их течение никак от нее не зависело.
Впрочем, к концу обеда она расслабилась и чувствовала, что ей становится легко и весело – как в январе на праздновании в лаборатории, когда Алхимик подарил ей кулон. И, в отличие от того дня, нынешним вечером ее не ждало никакое неприятное объяснение с мужем, не надо ни перед кем отчитываться, а когда она вернется домой, то расскажет только то, что захочет. Сидя напротив Афинаиды, слушая рассказ о том, как бурно у нее прошла защита диссертации и любуясь ее лицом с тонкими мягкими чертами, огромными зеленовато-карими глазами и открытой радостной улыбкой, а потом разговаривая с Феодором о том, насколько исследованной областью является современная византийская литература – Киннам заметил, что произведения последних двадцати лет пока не особенно привлекают внимание исследователей и здесь простирается обширное поле для научной работы, – Дарья вдруг ясно осознала: ее жизнь принадлежит ей, она имеет право распорядиться собой так, как считает полезным для своей души и ума, и вовсе не обязана постоянно оглядываться на других и беспокоиться об их мнении. Пусть даже и о мнении мужа. Ведь он живет так, как считает нужным: сейчас для него на первом месте всё, что связано с ипподромом. А она будет жить по-своему – и почему бы не попробовать связать жизнь с научной работой? Ведь, выходя замуж, она вовсе не подписывала контракт о том, что будет всю дорогу сидеть дома, печь пироги и заниматься только детьми и переводами! Конечно, Севир преувеличивал, насмехаясь над ее «маниакальной жертвенностью», но всё же благодаря ему она поняла, что пока не нашла в жизни золотой середины. Теперь предстоит ее найти – и, кажется, туман на этом пути начинает рассеиваться…
Севир. Она впервые мысленно назвала его по имени, точно попробовала на вкус конфетку – сладкую и острую одновременно. Все-таки, как бы невозможно он ни вел себя иногда, он оказал ей благодеяние, познакомив с Киннамами! Разве нельзя за это простить некоторое мелкое хулиганство?.. И, взглянув на Алхимика, Дарья благодарно улыбнулась ему.
Живоносный