гроб открыт. Внутренние часы подсказывают мне, что безопасные минуты рассветного сна всё ещё длятся, и я просто переворачиваю тяжёлое тело упыря в нужную мне позу. Конечно, он от этого просыпается, но не может пока ничего сделать. Я спокойно прокалываю ему яремную вену самым настоящим, украденным в одном из дачных домиков шилом. Оно не такое острое, как настоящее оружие; мне приходится надавить посильнее, так что остриё входит по рукоятку. Что же, если организм упыря с этим не может справиться, значит, судьба его была попасть под колёса естественного отбора. В бутылке три четверти литра; я набираю её почти полностью и переворачиваю вампира обратно. Немного добытой крови уходит на то, чтобы смочить его рот.
– А теперь повторяй за мной, – велю я. – Клянусь не разыскивать и не мстить «волчице», которую сейчас вижу… никому не рассказывать о её нападении и не описывать её внешности. Клянусь не нападать на «волчицу», которую я вижу, и не просить, не принуждать, не побуждать никого другого напасть на неё.
Слабым голосом упырь повторяет мои слова, и я ободряюще улыбаюсь ему:
– Умница. Ты только что выиграл избавление от…
И в этот момент меня осеняет. Да так резко, что я несколько секунд стою с открытым ртом.
– Ну-ка, ты! Тебе приходилось давать клятвы на крови каким-либо «волкам» в схожих обстоятельствах?
Упырь чуть качает головой.
– А давать клятву не рассказывать о клятве «волку» на крови?
Опять – нет. Неважно. Если не этот, значит, какой-нибудь другой. Я задумчиво делаю глоток из бутылки.
Я не удерживаюсь от соблазна принять душ и хотя бы прополоскать вещи. Как и в Коварне, наскоро подсушиваюсь феном, не забыв заплести косички. Могла бы и как следует, но мне вдруг в голову приходит, что я не брала с упыря клятвы не баррикадировать дверь и не приглашать вампиров-полицейских в гости – а рассветное время уже успело уйти. Чтобы открыть дверь ванной, мне требуется собрать всю свою решительность. Раньше я никогда не задумывалась о том, смела я или трусовата. Было совсем не до того, я просто всегда поступала по шаблонам, впечатанным в меня братом. Но теперь, когда самой приходится принимать решения, я себя чувствую далеко не героиней.
Стараясь держаться непринуждённо, я выхожу. Так и есть, за дверью меня ждут. Впрочем, это всё тот же упырь, и он один.
– Я заказал завтрак, – сообщает вампир. Только сейчас я замечаю, что он говорит на немецком с незнакомым резким акцентом. Румынский? Нет, он вроде бы мелодичней. – Гуляш, калач, «Кадарка». Окажите мне честь.
Леший знает, что это он задумал.
– Лучше дайте денег, и я позавтракаю в городе, – хмуро отвечаю я.
– Если можно, я хотел бы позавтракать с вами. Хотел бы поговорить. Вы очень интересны.
– Мужик, если ты из-за моей причёски решил, что поймал саму Люцию, ты сильно промахнулся. Радикально и диаметрально,