Знаки, символы и коды культур Востока и Запада. С. Т. Махлина

Виролайнен пишет о том, скандал в «Борисе Годунове» – «множественная система зеркал, в которых отражаются все поступки центральных действующих лиц»[329], а в эпиграфе ко второй редакции «Ревизора» Гоголь «прямо указал зрителям, что глядя на сцену, они смотрятся в зеркало»[330]. Далее она показывает, «Хорошо известное качество романного мира Достоевского – взаимоналожение и взаимоотражение друг в друге его персонажей – должно быть поставлено в связь с ситуацией скандала…»[331]…И скандал возникает, когда ожидаемое восприятие не соответствует желаемому. При этом скандал может быть как в семейной сфере, так и за ее пределами, выходя за узкие рамки и становясь важным знаком культуры. Люди стремятся оберегать свою репутацию, так как она – зеркало человека в общественном мнении: репутация – вещь более реальная, чем человек…»[332]. Юрий Михайлович Лотман в своей последней книге «Культура и взрыв» показал, что развитие культуры обусловлено ее отношением к окружающей реальности. Эта внешняя реальность имеет свою систему языка. А культура, погруженная в нее, обладает собственной языковой системой. При столкновении этих двух языков происходит взрыв, зачастую именно в виде скандала. Как пишет Нора Букс, скандал предстает «как некая пауза в культурном процессе, обусловленная попыткой взрыва утвердившихся норм»[333].

      Для скандала характерны узкие темпоральные рамки, он, как правило, непродолжителен. «Время скандала – только настоящее. Драматизм скандала прямо пропорционален охвату аудитории и обратно пропорционален продолжительности во временим»[334].

      Многие предполагают, что для скандала необходима зрелищность. «Покушение на Линкольна и Столыпина были совершены в театре»[335]. На самом деле очень часто бытовой скандал отнюдь не предполагает участия зрителей. Однако для скандала характерно «нечто умышленное, сознательное, во всяком случае, если речь идет о бытовом скандале, а не о культурном скандале. Его участники сознают, что скандалят»[336]. С семиотической точки зрения скандал «представляет собой целостную языковую игру»[337], которая предстает как нарушение нормы.

      Скандал сродни террористическому акту. Ломая ценностные структуры сознания, он делает гнусность и непотребство дозволенными. «Разумеется, к террору прибегают лишь в ответ на нестерпимое поведение адресата, причем объектом (жертвой) могут стать как сами адресаты, так и третьи лица…»[338]