Если сегодня Сократ выйдет из дому, он обнаружит мудреца, сидящего у своих дверей. Если нынче Иуда пустится в путь, этот путь его приведет к Иуде{818}. Каждая жизнь – множество дней, чередой один за другим. Мы бредем сквозь самих себя, встречая разбойников, призраков, великанов, стариков, юношей, жен, вдов, братьев по духу, но всякий раз встречая самих себя. Тот драматург{819}, что написал фолио мира сего, и написал его скверно (сначала Он дал нам свет, а солнце – два дня спустя), властелин всего сущего, кого истые римляне из католиков зовут dio boia, бог-палач, вне всякого сомнения, есть все во всем в каждом из нас, он конюх, и он мясник, и он был бы также сводником и рогоносцем, если б не помешало то, что в устроительстве небесном{820}, как предсказал Гамлет, нет больше браков и человек во славе, ангел-андрогин, есть сам в себе и жена.
– Эврика! – возопил Бык Маллиган. – Эврика!
Вдруг счастливо просияв, он вскочил и единым махом очутился у стола Эглинтона.
– Вы позволите? – спросил он. – Господь возговорил к Малахии.
Он принялся что-то кропать на библиотечном бланке.
Будешь уходить – захвати бланков со стойки.
– Кто уже в браке, – возвестил мистер Супер, сладостный герольд, – пусть так и живут, все, кроме одного. Остальные пускай по-прежнему воздерживаются.{821}
В браке отнюдь не состоя, он засмеялся, глядя на Эглинтона Иоанна, искусств бакалавра[134], холостяка.
Не имея ни жены, ни интрижки, повсюду опасаясь сетей, оба еженощно смакуют «Укрощение строптивой» с вариантами и комментариями.
– Вы устроили надувательство, – без околичностей заявил Джон Эглинтон Стивену. – Вы нас заставили проделать весь этот путь, чтобы в конце показать банальнейший треугольник. Вы сами-то верите в собственную теорию?
– Нет, – отвечал Стивен незамедлительно.
– А вы не запишете все это? – спросил мистер Супер. – Вам нужно из этого сделать диалог, понимаете, как те платонические диалоги{822}, что сочинял Уайльд.
Джон Эглинтон улыбнулся сугубо.
– В таком случае, – сказал он, – я не вижу, почему вы должны ожидать какой-то платы за это, коль скоро вы сами в это не верите. Доуден верит, что в «Гамлете» имеется какая-то тайна, но больше ничего говорить не желает. Герр Бляйбтрой{823}, тот господин, с которым Пайпер встречался в Берлине, развивает версию насчет Ратленда и думает, что секрет таится в стратфордском памятнике. Пайпер говорил, будто бы он собирается нанести визит нынешнему герцогу и доказать ему, что пьесы были написаны его предком. Это будет такой сюрприз для его сиятельства. Однако он верит в свою теорию.
Верую, Господи, помоги моему неверию{824}. То есть помоги мне верить или помоги мне не верить? Кто помогает верить? Egomen