положил трубку.
Я ткнул в рычаг и набрал номер профессора Лишайникова.
– Хэллоу! – сказал профессор.
– Рауль Абрамович! – сказал я. – Вы зачем меня заложили?
– Ха! – сказал Рауль Абрамович. – Я тебе расскажу. Я еду домой и смотрю: идет Федя. Я остановился и говорю: вот, Федя, мы с тобой все спорим, ругаемся – но я признаю, что ты блестяще образован, и я даже сказал об этом Вадику. Федя говорит: а Вадик что сказал? Наверное, сказал, что Федя – козел по жизни? Я говорю: ха-ха! Да, так и сказал.
– Вы его хоть подвезли?
– Конечно. Вот он сидит напротив меня, коньяк пьет. Передает тебе привет. Давай, тоже приезжай, у нас еще много.
– Извините, – сказал я. – Сегодня нет такой возможности. В другой раз.
– Жаль, – донеслось из трубки. – А то был бы третьим…
Он вздохнул и замолчал. На заднем плане послышались отрывистые звуки «Польки-пиццикато».
Будто кто-то водил стеклянной палочкой по золотым прутьям.
Никогда не забуду потрясения, раз испытанного мною в Токио, когда я зашел в музыкальный магазин за губной гармошкой ми-мажор.
Вас не интересует губная гармошка ми-мажор?
Нет? А канифоль для смычка?
Ну, ничего. Сходите туда просто так. Это в Аки-хабаре. Найти легко: у входа на козырьке сидит облупленная статуя в ковбойской шляпе, бьет по струнам и болтает механической ногой. Поднимитесь на четвертый этаж и остановитесь перед стендом «Народные щипковые инструменты».
Окиньте его взглядом. Тут вам вся щипковая география – от Огненной Земли и до Таймыра. Даже удивительно, до чего совпадают потребности всякого земного племени – вырезать из дерева что-нибудь пофигурнее, натянуть тугие жилы, а потом за них дергать, издавая звук.
Тут вам и лютня с мандолиной, похожие на две половинки страусиного яйца. Тут вам и банджо, словно сделанное из барабана. Тут и толстый, чеснокоподобный ситар с оттопыренной задницей. И окинавский сансин, обтянутый кожей змеи. И гавайское укулеле, и бандура, и цитра – и вообще все, на что только смогла сподобиться фантазия народов мира.
Всех обскакали, конечно же, испанцы. Они знали, откуда срисовывать очертания инструмента. У испанской гитары появилась талия – и своей талией она завоевала мир. Оглянитесь вокруг и увидите: весь торговый зал увешан гитарами.
Но речь не о гитаре. Вернемся к нашему стенду. Взглянем еще раз.
Гладкие бока. Изящные линии. Непрерывные производные.
И вот посреди всего этого царства лекала и циркуля, среди господства дифференциальных уравнений и числа «пи», среди всей этой выпуклости и вогнутости, округлости и овальности, кривизны и плавности – висит ОНА. Висит в самом центре, невозмутимо и самоуверенно растопырив свои кленовые углы.
Как топор мясника.
Как пифагоровы штаны после стирки.
Как злая издевка, как дерзкий вызов мировой гармонии.
Да, скифы мы! Выкусите!
Не торопитесь уходить. Сядьте на пол. Примите позу лотоса. Дышите носом. Не сутультесь и не отводите взгляда.
Что