и поручала ведение самых секретных переговоров. С наружностью медведя он соединял тонкий, проницательный ум и редкую сообразительность. Ленивый до последней степени, любивший предаваться удовольствиям, Безбородко брался за работу только в случаях крайней необходимости, но взявшись, работал очень быстро и без перерывов. Поэтому императрица очень ценила его и осыпала милостями. Это был единственный из знатных персон, не льстивший Зубовым и совершенно не посещавший их. Все восхищались таким мужеством, но никто не подражал ему.
Старый граф Остерман, вице-канцлер, стоявший во главе коллегии иностранных дел, походил на вельможу со старых гобеленов. Длинный, худой, бледный, одетый в старинный костюм, в суконных сапогах, платье коричневого цвета с золотыми пуговицами и с черной повязкой на шее, он являлся ярким представителем эпохи Елизаветы. Преемник Панина, человек прошлых времен, Остерман был известен своей честностью; а его манеры были поистине величественны: молча, как автомат, он делал приветственный знак своей длинной рукой, это было вместе с тем и приглашением садиться. Он выступал теперь лишь на высокоторжественных обедах и в самых важных делах, когда нужно было утвердить окончательное решение или выпустить какую-либо декларацию, где его подпись должна была стоять на первом месте.
Уже преклонных лет и не обладавший большими способностями, граф Остерман все же был ценен своей долголетней практикой, опытностью, честностью и здравым смыслом. Он один восстал в совете против раздела Польши, высказав мнение, что этот раздел послужит больше всего интересам Австрии и Пруссии. Конечно, замечание это не было принято во внимание, так пусть за ним останется хотя бы честь этого выступления. После того его значение начало падать с каждым днем, и, хотя он сохранял свою должность во главе коллегии иностранных дел, в действительности его роль была кончена. Впрочем, это не мешало Екатерине относиться к нему со вниманием и уважением.
При восшествии на престол императора Павла Остерман удалился в Москву, получив титул канцлера. Его старший брат, сенатор, известный своей рассеянностью, также жил в Москве; оба старца были еще живы во время коронации императора Александра. Так как у них не было прямого наследника, они избрали наследником графа Толстого, принявшего фамилию Толстой-Остерман. Это был тот самый Толстой, который позднее отличился в сражении при Кульме, где он лишился ноги.
Граф Самойлов, генерал-прокурор (эта должность совмещала тогда обязанности министров внутренних дел, юстиции и финансов), хотя и был племянником Потемкина, но являлся одним из наиболее усердных льстецов Зубовых, бывших, как все это знали, открытыми врагами его покойного дяди. Самойлов не блистал умом, он был даже смешон своей глупой гордостью. В сущности, он не был злым, но, по очень верной характеристике Немцевича, вершил зло в силу отсутствия способности разбираться в вещах, низости и трусливости. Оставляя его у дел, Екатерина хотела доказать миру, что даже и с таким тупоумным