назвали, Le Petit Palais du Pipi неподалёку от настоящего Пти-Пале. «Всё-таки в этом отношении город ужасно непрогрессивный и маскулинный, расположенной к длительным прогулкам даме предлагается столь мало удобств!» А переход по флю-каналу для ведомой, то есть на сей раз Селестины, означал неизбежное головокружение, мигрень, комок к горлу, тошноту, холодный пот, слабость или всё вместе в зависимости от слаженности перемещающегося дуэта. Селестина проявила самообладание, так что узнать, что же из всех этих напастей выпало ей, для наблюдателя было невозможно. А выдержка сегодня была нужна, как никогда прежде – день обещал быть хлопотным.
То было двадцать восьмое мая. День всегда предсказуемый астрономически, но никогда – по последствиям. Ещё никогда не была экранирована столь огромная территория, ещё никогда на такой территории не собиралось так много людей – и это несмотря на понедельник. «Уж если где мёдом намазано…» И ещё никогда на такой территории с таким количеством народа не было такого объёма потоков, готовых забурлить и вскипеть.
Впрочем, первая половина дня выдалась на удивление спокойной. Не встречались ни помешанные, ни бесстыдные миноры, ни прочие подозрительные личности, даже в целом по городу, вроде бы, уровень преступности был ниже обычного. Но урбматерия не обманывала: она, как и полагается в подобный день, не была тиха и стабильна. Штабу пришлось поднимать весь резерв, однако не столько для ликвидации уже появившихся прорывов – их-то тоже было меньше ожидаемого, сколько для неминуемо последующих, компенсирующих утренний недостаток. Вот этим-то закладыванием будущего, обеспечивающим ситуации суммарную естественность, и пытались пресечь настороженность Селестины. Да что там: её в «выставочный» патруль-то сегодня сплавили, лишь бы сама во всём убедилась.
Что ж, напарницы, как и в прошлые разы, начали обход с воспроизведения маршрута Селестины той ночью. Снова сельскохозяйственное, котельное и уже транспортное оборудование, вновь смотрители Выставки и отлынивающие от лекций «латиняне» встретили странную парочку механоманок полным непонимания и удивления взглядом.
– Вы что, никогда не видели бициклисток и автомобилисток, чтобы так бесстыдно глазеть?
– А то как же? Еженощно в Cafe d'Harcourt!
– Да как вы… Да как ты, хамло, смеешь? Сейчас твоя щётка под носом мне сапоги чистить будет!
– Тише, тише, дорогая, идём отсюда. – И уже на достаточном расстоянии: – Что ты?
– Да ничего я! Я, я вообще ничто! Пустой звук! «Не беспокойся, всё в норме». «Редко, но бывает». Гр-р. Прости, милая.
– Давай-ка на воздух, здесь мы не узнаем ничего нового.
Они вышли на боковую улочку, примыкавшую к ограде и послужившую пристанищем дополнительных павильончиков, преимущественно подсобных, однако и на ней зачем-то предлагали оценить и резину, и баварское пиво – прямо по соседству. «Миноры встречаются даже тут».
– И вот здесь ты смогла спрятаться от тренированного мужика с грудой новейших штуковин? О, а стекло-то уже вставили. Любопытно, списали на жирного голубя или на отлетевшую от экспоната пружину?
– Я только сейчас вообще осознала,