к дверному косяку и приблизил к нему искаженное ненавистью лицо:
– Заткнись, козел! Где она?
– Занимается, не слышишь, что ли? Отпусти!
Воронцов рванулся из последних сил, от рубашки отскочила пуговица и покатилась по полу. Брошенный муж продолжал в упор разглядывать соперника.
– Когда вы познакомились?
– После того, как ты ее выгнал.
– Не ври! Она бы не поселилась у первого встречного.
– Почему бы и нет, если родной муж водит домой любовниц.
– Не ври, сказал! Она ведь к тебе приехала?
– Ты, мужик, больной на всю голову.
Муж шагнул вперед, отбросил в сторону расслабившегося хозяина и углубился в его квартиру, следуя на звук приглушенных закрытой дверью гамм. Воронцов бросился за ним, оставив открытой входную дверь, но все равно не успел – догнал противника только в гостиной.
За фортепьяно сидела аккуратная маленькая девочка в белой кофточке и клетчатой юбочке, рядом с ней Вера. Обе с удивлением смотрели на ворвавшегося к ним мужика.
– Коля? – растерянно спросила непослушная жена, словно не была уверена в утвердительном ответе.
– Да, это я, – с тихой угрозой произнес тот.
– Ты что здесь делаешь?
– Пришел за своей женой. А что, не стоило?
Страсти накалялись стремительно, ученице стало страшно, она как-то съежилась и робко смотрела снизу вверх на расходившихся взрослых. Вера ободрительно погладила ее по головке, велела повторить гамму несколько раз, затем встала и быстро вышла из комнаты, по пути схватив за рукав и вытащив вслед за собой несуразного мужа.
– Зачем ты пришел? – спросила она его на кухне.
– А ты не догадываешься? Хочу вернуть тебя домой.
– Я не вернусь домой.
– Почему?
– Потому что у меня нет дома!
– Даже так? Глядя на тебя, не скажешь. Где ты сошлась с этим типом, когда? Почему прямо не объявляешь, что приехала к нему?
Воронцов поспешил закрыть входную дверь, боясь привлечь внимание соседей к скандалу, и стоял в коридоре, не зная, следует ли ему вмешаться в семейный конфликт. Получалось, он не является посторонним, по крайней мере, с точки зрения одной из сторон. Крики из кухни становились все громче и громче, постепенно заглушая бренчание из гостиной, наконец послышался явный звук оплеухи. Затем воцарилась тишина. Воронцов замялся на короткое время, но потом все же вышел на сцену.
Вера сидела за столом, закрыв лицо руками, муж стоял рядом на коленях и безуспешно пытался заглянуть ей в глаза. Драться с ним Воронцов определенно не мог, он успел в этом убедиться, поэтому теперь остановился в смятении чувств и в нерешительности.
– Я, конечно, человек посторонний, – сказал он, глядя на затылки супругов, – но женщину бить не позволю.
Его никто не услышал, он оставался стоять, чувствуя себя полным ничтожеством.
– Вера, прости, – жалобно пробормотал