с ними. Она по инерции бежала куда-то, уже не надеясь спрятаться. Глаза немного привыкли к свету. Она увидела занесённую над ней огромную ногу. Нога была в сотни раз её больше тела. «Прощай, такая недолгая и такая желанная жизнь!»,– только и успела подумать она, когда вдруг тело её стало расти. Оно становилось больше и больше, было уже размером с ногу, потом больше её. Мышцы рвались, на их месте сразу вырастали новые, массивнее и сильнее. Вот она уже была размером со своего противника. Её усы стали толстыми и острыми как заточенные штыри. Противник сдал назад. В его глазах стоял немой ужас. Когда её размеры превысили габариты врага в два раза, он обмочился. Слёзы из его глаз текли, он беззвучно хватал воздух перекошенным ртом. «Дёргайся, дёргайся, Гад, из стороны в сторону дёргайся, как я только что. Как уж на сковородке вертись! Как кролик на удава смотри! Скотина! Кровавая Скотина, уничтожавшая моих родных веками!» – проносилось в её озлобленном мозгу. Теперь она была на коне. Теперь он у неё попляшет. Она с упоением смотрела в наполненные первобытным страхом глаза врага. «Вот ты какой смелый, когда противник не в тысячи раз меньше тебя!», – заливалась смехом она. Противник развернулся на трясущихся, подгибающихся ногах и попытался убежать. Её это ещё больше рассмешило. «Тварь трясущаяся, не достойная существования бактерия!» Её размеры уже превышали размеры комнаты. Стены трещали и ломались под напором её мышц. Она посмотрела на тварь, ползущую в страхе от её гнева. Сначала она оторвала ему одну руку и посмотрела на его мучения, затем по очереди отделила от тела остальные конечности и, с упоением глядя на его агонию, откусила голову. Наконец она бросила то, что осталось от совсем еще недавно грозного противника, на пол и растоптала, глядя на то как его кишки окрашивают грязные полы кухни в красный. «Это ждёт каждого из них! Их детей! Все они будут уничтожены!,– вертелось в её голове,– И только, когда умрёт последний из них, мои братья будут отомщены!»
Глаза Вероники немного приоткрылись. Какая-то белая комната, уставленная кроватями и аппаратами, была будто бы в тумане. Она ощутила в носу и во рту присутствие посторонних предметов. Медленно скосив вниз глаза, девушка увидела, что из её лица торчат трубки, подключенные к дыхательному аппарату. Она медленно повернула голову и обнаружила, что в её правую руку, синюю от вздувшихся вен, воткнута игла капельницы. Медленно повернув голову на другую сторону, она убедилась, что к левой руке так же ведёт трубка с лекарством. Мыслей в голове не было. Только шум и боль. Она попыталась подняться, но получилось, лишь, слегка оторвать голову от подушки.
– Рома. Ромочка,– начала было звать она, но изо рта, заткнутого трубкой, вырвался, лишь, неразборчивый тихий хрип. Иссохшие губы девушки затряслись, она плакала, плакала молча, только слёзы капали на застиранную больничную наволочку.
Через некоторое время, в палате появились люди в белых халатах. Они долго что-то обсуждали, трогали её, записывали показания аппаратов.