– в сроки, опять-таки прокурором назначенные, – рассмотреть дело и провести судебное следствие. Да где же такое видано?! Только в оперетте, но никак не в зале суда, где не под музыку, а на самом деле решается или по крайней мере должна решаться судьба человека.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Слово предоставляется Сергею Михайлову.
– Я остаюсь на своих позициях и утверждаю, что я невиновен. Прокурор высказывает предположение, что, если меня выпустят до суда, я могу скрыться. Но это абсурд. У меня в Швейцарии закрытые банковские счета, здесь мои партнеры по бизнесу. Разве это не гарантия того, что я никуда не скроюсь? Я хотел бы обратить внимание членов Обвинительной палаты на то, что нарушаются процедурные нормы. Во время допроса господина Упорова мои и его ответы переводит на русский язык переводчица, недо-статочно хорошо знающая русский язык. Мои же требования заменить переводчицу на более квалифицированную воспринимаются как каприз. Несмотря на мои настоятельные требования, так до сих пор не допрошен ни один из моих свидетелей. Как же я могу в таких условиях защищаться, доказывать свою невиновность? И сегодня у членов Обвинительной палаты я прошу только одного – объективности.
АНТРАКТ
Действующие лица покидают сцену, зрители выходят из зала. Антракт обычный, он занимает столько времени, сколько обычный антракт в обычном театре. Через полчаса все возвращаются в зал. Поднимается занавес.
ВТОРОЙ АКТ
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Председатель женевской Обвинительной палаты Мишель Крибле оглашает решение продлить Сергею Михайлову содержание под стражей на три месяца.
Занавес опускается.
Заседания Обвинительной палаты проводились каждые три месяца и являлись логическим следствием того правового беспредела, которым отличалось следствие по делу Сергея Михайлова. Хотя текст решения палаты каждый раз составлялся заново, содержание документа не изменялось. Собственно говоря, составление новых текстов с периодичностью в три месяца нужно было председатель-ствующему Мишелю Крибле лишь для того, чтобы создать видимость взвешенного подхода к каждому последующему решению. Даже многоопытные адвокаты были поражены и обескуражены этими решениями. Суть их оставалась неизменной: в связи с тем, что существует опасность сговора (как вариант – побега из страны), меру пресечения Сергею Михайлову оставить прежней – содержание под стражей. Никакие доводы защиты на Мишеля Крибле не действовали. Даже когда Жорж Зекшен находился в отпуске и вовсе не допрашивал Михайлова, Крибле все равно в своих решениях отмечал, что у следствия появились новые факты. Лишь од-нажды под напором адвокатов он вынужден был включить в текст решения фразу о том, что следствие ведется слишком медленно и господину Зекшену следует ускорить расследование, вести его более интенсивно. Адвокаты было воспрянули духом, это изменение стандартного текста они расценили как предзнаменование