не стал уточнять, что это подарок лично мне от горцев как вождю. Еще обидится…
– Савва, есть хорошие новости, – сообщил мне Молас, щеголяя новенькими погонами генерала пехоты и аксельбантом императорского генерал-адъютанта. Когда только успел перешить? – Аршфорт к шести утра захватил узловую станцию в тридцати километрах к востоку от столицы и вытеснил оттуда мятежную гвардию в чистое поле. Аудорф наш. Там центральный аппарат военного ведомства, генеральный штаб, ГАУ, штаб корпуса военных инженеров в настоящий момент присягают Бисеру. Начальником генштаба временно поставлен инженер-генерал Штур. Ты его должен помнить по Будвицу. Кроме того, на подходе к столице бронепоезд «Княгиня Милолюда», но ему до нас почти еще сутки пути чапать на всех парах. С ним эшелоны полка огемских гренадеров-ветеранов. Как знали, что пригодятся, когда их вызывали сюда еще до голосования. Бьеркфорт телеграфировал о верности законно избранному императору и лично ведет сюда своим ходом удетскую кирасирскую дивизию из своего корпуса. Генерал Вальд сажает свою «железную» бригаду в эшелоны в Калуге. С учетом войск под рукой у фельдмаршала сил задавить мятежников у нас уже хватает. Но только завтра в лучшем случае.
– Понятно, экселенц, – усмехнулся я. – «Только бы нам ночь простоять да день продержаться». Что с манифестом? – спросил я о главном.
Все, что я услышал, шло пока по конспирологической практике контрпереворота, а не по тактике привлечения на свою сторону широких народных масс.
Молас опрокинул вслед за императором рюмку старки, вытер ладонью усы и ответил:
– Манифест на удивление свободно, без препон отпечатали в Тортусе, в частной типографии, и даже погрузить весь тираж на дирижабль успели, но… погода, этот жуткий снегопад. Взлететь «кит Гурвинека» не может, его снегом основательно засыпало. Пока только фельдмаршал, получив текст манифеста телефонограммой, разогнал его по всему миру телеграфом, гриф: «всем, всем, всем…». Столицу после передачи манифеста от телеграфа отключили. То есть телеграммы мятежников принимают в Аудорфе и складируют в штабе фельдмаршала, а им извне в столицу ничего не передают.
– Телеграф в столице только на железной дороге или есть еще линии? – уточнил я.
– Нет. Только железнодорожный. Но мне нравится твоя идея о резервной линии телеграфа. Победим, обязательно озабочусь. Видишь ли, Савва, никто не предполагал открытого бунта гвардии, – включился в наш разговор до того молчавший монарх, отставив пустую рюмку в сторону. – Ждали изощренных интриг, а не буйного битья лбом об стену. Оттого и хватились поздно…
– Вы их недооцениваете, государь, – озарило меня внезапно. – Что, если Тортфорт всего лишь таран и жертвенный барашек для кого-то более хитрого и в интригах изощренного?
– Какой жертвенный барашек? Они все там что, поклонники «оставшегося бога»? – удивился император.
– Я не знаю об их религиозной принадлежности, государь, но мне показалось по составу перебежчиков, они ожидают, что валить будут весь клан Тортфортов.