Коннаган был бароном Чикаго, согласившимся принять этот титул лишь на временной основе: пока не появится кто-то более достойный.
Временная основа постепенно превратилась в долговременную, хотя никто не скажет, что Ронан не был готов уступить это место в любую минуту. Просто благие китейны, неформальным лидером которых он стал, были молчаливо уверены: более достойного нет и не будет.
Каждый раз, глядя на него, Лорейна чувствовала то же, что ощущала, приходя на полустанок Мечты, но доведённое до крайней точки: любовь и печаль.
Ронан Коннаган был лучшим другом её родителей. Когда их не стало, Лорейна надеялась… Нет, «надеялась» – неправильное слово. Она точно знала, была совершенно уверена, что Ронан заберёт её. В ком ей и было быть уверенной, если не в нём? Она ждала его в полицейском участке, перемазанная кровью, грязью и слезами. Полицейские сразу спросили её, кому из взрослых они могут позвонить, но у Ронана Коннагана не было телефона, а её объяснения об одиноком мужчине, живущем в старом железнодорожном депо, очевидно, не показались убедительными ни полицейским, ни социальным работникам.
Она ждала его во временном доме, изнемогая от ночных кошмаров и дневного одиночества, напуганная неопределённостью своей будущей судьбы. Она ждала его у Питерсонов, чувствуя себя принцессой, заточённой в башне. Она ждала его каждую минуту первого года своей одинокой жизни.
Нет, Питерсоны не запрещали ему приходить, хотя она и подозревала их, нет, они не прятали его письма: Лорейна научилась всегда первой встречать почтальона и убедилась в этом. Она загадывала, что он придёт на Рождество, когда наступит весна, в день её рождения, в день рождения мамы, в следующее воскресенье.
Год спустя Лорейна Суини перестала ждать спасения. Это было уже давно.
Она сама пришла к Ронану Коннагану после того, как окончила колледж, и с тех пор заходила к нему. Иногда.
В этот раз Лорейна принесла Ронану изящную статуэтку в виде дракона: Ронан коллекционировал подобные безделушки. Дракон стоял, расправив крылья, словно бы ловил ветер для взлёта.
За подарком пришлось ехать домой: до разговора с Эдвардом Лорейна не ожидала, что увидит Ронана в этот день.
– Красивая вещь, – сказал тролль, поблагодарив. – Где ты её купила?
– На улице Максвелл, – ответила она.
– Я рад тебя видеть, всегда рад, но ведь это не визит вежливости?
– К сожалению. Ты знаешь этого парня?
– Нет, – Ронан, тщательно изучив, вернул ей фотографию. – Я его не встречал. Почему ты спрашиваешь?
Лорейна рассказала. Ронан молчал дольше обычного.
– Я не могу поручиться, что он не китейн, Лорейна. Только потому что я его не знаю. В конце концов, я не так уж часто выхожу отсюда, и далеко не все живущие в городе феи приходят сюда. К тому же в Чикаго много приезжих. Если он китейн… Если он китейн, то, что ты говоришь, – серьёзное обвинение.
– Это вообще не обвинение, Ронан. Это попытка разобраться, что случилось.