к гонимой Госпоже Синего леса в ночи, – попросила она, стараясь безмятежно улыбаться.
– Мне стало известно о проникновении в запрещенное крыло замка, а именно в темницы. Влад единственный кому эти коридоры не давали покоя, еще с юности. Я пришел именно сюда, потому что вас с Владом видели сегодня недалеко от замка. Мне доложили, что вы… мм-м-м… немного повздорили. Это правда?
Дея кивнула и скривила губы, представляя с каким аппетитом горожане, примутся смаковать эту пикантную новость. Какими колоритными подробностями обрастет этот анекдот, а главное, как на нее будут смотреть во время праздника.
– Это вы с Владом проникли в подземелье?
– Да.
– Я осмелюсь спросить, зачем он вас туда водил? – проговорил Вайес дрожащим голосом.
– Он показывал мне темницу своей матери.
Вайес устало уронил голову в ладони и замер.
– Вы ведь знаете, зачем он меня туда водил, не так ли? – поняла Дея.
– Догадываюсь, – проговорил он, не отнимая ладоней от лица. – Если дела касаются Влада, то ничего нельзя знать наверняка.
Вайес на некоторое время замолчал, глаза его застыли, он ушел в себя, а потом, не меняя отсутствующего выражения лица, он заговорил снова.
– Влад рос трудным ребенком с ярким эмоциональным окрасом. Он всегда был импульсивным, неуправляемым, гневным, но подавал большие надежды в ворожбе. В магической школе ему не было равных, все ему давалось легко и Влад был ненасытен в своем стремлении, познать как можно больше в области магии. Но было нечто, с чем он справлялся хуже своих сверстников, а точнее не справлялся вовсе. Он не умел контролировать свою эмоциональность и вспыльчивость, и уже в детстве был чрезвычайно изобретателен в гневе. Уже тогда с ним почти никто не хотел знаться, кроме Адель. Она была единственным ребенком, способным переносить его вспышки неконтролируемой ярости, впрочем, они никогда, насколько я знаю, не были направлены на нее. Адель не являлась ни Ведом, ни Хранителем, она была просто очень терпеливым и удивительно смышленым ребенком, готовым участвовать в самых опасных экспериментах своего друга.
Влад был к ней привязан, однажды он лишил дара речи мальчишку, который не лестно отозвался о происхождении Адель. Ему было всего тринадцать лет, а он умудрился сплести такое заковыристое проклятие, что никто не смог его нейтрализовать.
Но Адель умерла, она была из той самой деревни, что превратилась в Белый остров. Горе Влада оказалось столь сильным, а неспособность справиться с ним настолько разрушающей, что он чуть было, не умер от разрыва сердца. Мать откачала сына, с трудом вернув к жизни, но те несколько секунд, что сердце Влада не билось, навсегда изменили его живую и страстную натуру. Морита сама потом говорила, что вернула к жизни лишь слабую тень своего мальчика и то, что умерло в нем в тот день, не в силах воскресить уже никто.
Будучи уже способным Ведом, он пустил все свои душевные силы на преодоление эмоциональных всплесков. Так мальчик ураган, превратился в мраморного