основательностью. Все было тщательно продумано: от резных перил до покачивающихся канделябров с множеством сережек. От прозрачных свеч шел синеватый дымок и вниз стекал холодный, насыщенный свет. Ступени лестниц – широкие, низкие, с зелеными прожилками. В пролете – развестистый плющ с мелкими белыми цветками, который норовит уцепиться за подол.
–Кудар сегодня мрачная, как упырица, – слышу я тихий возглас Ифила, одного из заготовщиков.
Он чертит что-то за столом спиной ко мне, а я устроилась на перилах недалеко от лестницы – делаю вид что смотрю на бегущую воду внизу. Нас разделяет десяток шагов, но я все равно прекрасно слышу его шепот.
–Не говори так! – с непритворным испугом охает его соседка, девушка с всегда обеспокоенным лицом. Ее серые глаза всегда настолько печальные, что хочется обнять.
Ифил фыркает и, кажется, закатывает глаза.
“Без полога тишины шептаться? Ну и ну.”
–Вечно мелешь что ни попадя, – продолжает Манкарра и сурово грозит пальцем.
–Факт все равно остается фактом, будет какая-то подстава.
–С чего ты взял?
–Она не бывает мрачной без причины. Помнишь тот раз, весной? У меня до сих пор мозоль на заднице от переработки…
–Если у тебя и есть мозоль на заднице, то явно не от переработки.
Краем глаза я замечаю, как красные пятна появляются даже на шее парня с торчащими короткими кудряшками.
–Знаешь что… – прошипел он, но его прерывает сосед: – Она пр-рава, но и ты тож-же прав. Хос-сяин сломал вчера любимое перо от какой-то бумаж-жки.
Шелестящий голос принадлежал горному духу Наншу – еще одной диковинке мастерской. С виду он напоминал охапку дубовых листьев, подернутых инеем. Хотелось мне посмотреть, как он держит карандаш, но таращиться неприлично.
–Тебе Ррух сказал? – Ифил вмиг стал серьезным.
Несколько листьев приподнялись и опустились – видимо это был кивок.
А внизу уже появлялись клиенты. Хотя нередко заказы оформлялись по почте, многие предпочитали лично обсудить желаемое изделие. Я приметила троих златогорцев в расписных куртах – длинных прямых рубахах, они сидели в углу и переговаривались между собой и явно никуда не спешили. Вероятно, по задумке архитектора, этот зал подходил не только для ожидания, но и бесед. Я не переставала удивляться инженерной мысли: прозрачная стена отделяла кабинет секретаря от приемной, а внутри нее был змееподобный каскад желобов, по которому бежала вода, точно попадая из одного в другой под разными углами, падая вниз и устремляясь вверх. К вечеру западный угол комнаты светился синим, и стена преображалась лазурными искрами, а на рассвете они были персиковыми. Даже представить боюсь, сколько стоит сделать такое чудо. В Каганате никогда не тратили много на украшение чего бы то ни было.
К середине дня количество разноцветных вестников было таким, что рябило в глазах. По привычке я следила за каждой магической птицей-посланием, которые влетали в узкие окна под лестницей первого этажа, чтобы тотчас оказаться на жерди позади