Они чистые и четкие до невероятности. Я испугалась, когда себя увидела. Подумала – раздвоилась, что ли: там я и здесь я. Это тебе не наш огрызок туманный. В нем одни замарашки обитают. Нет, мама, ты хоть раз должна в настоящее зеркало посмотреться. Увидишь себя такой, какая есть. Я себя, наконец, разглядела. Мое отражение мне понравилось! Раньше догадывалась, а теперь знаю точно: я красивее всех деревенских девушек. Кожа светлая – не то, что у краснорожих свинарок. Руки от работы не огрубели. Фигура стройная. Грудь имеется, талия…
– Ты у меня красавица. – Агнес провела шершавой ладонью по нежной щеке дочки. – В детстве ангелочком выглядела, а теперь еще краше стала. Смотрю не насмотрюсь. Ты моя картина, – сказала мать и подумала: «Нашла б мужа, совсем было бы хорошо». Вслух сказать не решилась – дочь обидится, замолчит. Пусть лучше еще что-нибудь расскажет, Агнес любопытно до ужаса – как богатые живут. Совсем не так, как бедные.
– Вещи, мебель – ерунда, – говорила Мойра. – Главное украшение дома – его хозяин. Ты когда-нибудь видела молодого графа Торнтона? Нет? Вот и я нет. А сегодня встретились мы…
– Ну и как он? Красавчик, небось?
– Еще какой! Я таких в жизни не видела. И в книжках тоже. Одет, обут… Лицо гладкое, как яблоко. Это тебе не рябой Фреди из рыбной лавки.
Агнес ничего не имела против Фреди – несостоявшегося зятя и критику его не поддержала. Промолчала.
– Если бы он мне предложил замуж, я бы ни секунды не раздумывала, – продолжала Мойра мечтательным голосом. – Вот оно, счастье – стать графиней Торнтон! А что? Я пока шла все гадала – почему он до сих пор не женат? И отгадала! Потому что благородные дамы надоели. Он ищет простую девушку – неизбалованную и с чистой душой. Вроде меня.
– Вроде тебя?! – вопросила мать с тайным ужасом – дочка теряет разум на глазах.
Была бы Агнес посмелее да построже, заставила бы мужа вразумить ее – если не словом, то кулаком. Глядишь, была бы их любимица давно замужем. За хорошим парнем. За Фредом Вайном. Или за Билли Смитом, сыном кузнеца. А теперь приходится матери сидеть, слушать ее фантазии да ужасаться, и слова против не сметь сказать.
– Почему нет? – вопросила Мойра. – Если меня одеть нарядно да веер дать, буду выглядеть не хуже любой благородной! Я манеры знаю. Грамоте обучена. Мы хоть небогаты, да не совсем уж из нищих-беспризорных…
– Погоди, погоди. – Агнес подняла руку, чтобы дочь замолчала, не спугнула воспоминания, которые неожиданно из глубины памяти поднялись. А ведь были беспризорные, которые в графские жены выбились. Ну не в жены, но почти… Глаза у Агнес загорелись заговорческим огнем. – Портрет старого Роджера там висит?
– Это кто?
– Это прежний хозяин, дед нынешнего.
– Я видела какие-то портреты в холле…
Агнес отставила тарелку, которую вытирала, подсела к столу.
– Старого джентльмена там видела?
– Видела.