с разведением кроликов,
чтоб убить сразу много зайцев,
не выстрелив, не задохнувшись от смеха коликов.
Каменья замерли временем, расцвели по весне весной,
проросли чистым семенем с золотой гранёной каймой.
Взяв острый нож, ты уголки у рта в улыбку обрати,
чтобы всегда готовым быть по правилам идти.
Ты должен улыбаться и молчать,
свой хлеб жевать, не выступать,
коль скажут побежать – беги,
прикажут «стой» – замри, умри.
Мир создан не тебе, ты рот не разевай,
будь рад, коль честь доверили тебе
быть винтиком в огромном колесе.
А будешь выступать
– подохнешь с голоду,
как никому не/нужная запчасть
без роду – племени.
1285.20.
Мой голос…
Я подымаю его выше,
внизу ему мало места,
ему нужно, очень нужно
бродить по крышам;
ему не нужны столкновения…,
не нужны преграды и стены,
ему нужно дышать полной грудью…,
стать светом, стать тенью.
Прикосновения ног
по жёлтой коже щеки
противно ползут в рот,
как раки по дну реки;
жужжание издалека
иглой проникает в мозг,
должно быть, уже пора…
Встаю, за мною пришли.
Всё скоро кончится…
мой мягкий пепел будет жить
в просторной банке.
Мне очень мало почему-то ничего
и очень много почему-то, когда много;
мне хочется быть посредине у всего,
мне хочется везде быть понемногу.
1286.21.
Ошибки совсем не таясь,
гордо идут по кругу;
мы не боимся их признавать,
им тоже плевать на наши потуги.
И никто не знает, зачем
нужно выходить утром рано,
зачем возвращаться ночью,
но говорят, – так надо…
И кто-то из великих заметил,
что мы будем жить,
пока, неизбежно, не сдохнем,
и после, ни о чём не жалея,
сверху будем смотреть на живущих
и подыхать от смеха,
пока не лопнем.
1287.22.
Он вышел на крышу мира
и глотнул свежий ветер,
выдохнул обратно
и пошёл назад
дышать смог и пепел.
Никогда не станут пустыми тюрьмы,
всегда будут там жить люди
в уютных своих квартирах;
не нужны им двери и окна,
не нужен воздух и ветер,
как в клетке звери звереют
и превращаются в пепел.
Родина жрёт сыновей
и продаёт дочерей,
родине нужны деньги,
чтобы кормить новых детей.
Мумии правят страной
с вершины своих пирамид,
уже тысячи лет назад
умер последний из них.
Праведники точат ножи,
грешникам наливают яд —
колесо со скрипом
проворачивается назад.
В мутной