«пятый троллейбус», «тридцать второй автобус» и «да, да, я помню».
– Дмитрий, а тут кафе есть? Или хоть ларек какой?
– Кафе нет, а ларек есть.
– Дмитрий, купи мне попить. Вот знаешь чего… Я обычно пиво покупаю, балтику девятку. Знаешь, такое… Балтика девятка, крепкое. Очень оно мне помогает.
– Пива не куплю, пиво – это без меня.
Купил ему и себе по бутылке минералки.
– Вода… А что вода… Вода – она и есть вода, ничего в ней нету. Балтика-то, девятка, хорошо мне помогает.
Жадно выпил воду. Я тоже. Очень жарко.
Он даже ни разу не снял свою шерстяную кепку.
– Я что, не человек? Мне бы пива, балтику девятку. Или в кафе, покушать, первое, второе, водочки. Я не человек, что ли?
Человек.
Тридцать второй автобус, влезаем, едем на станцию.
Мы где, какая остановка, когда нам выходить, мы не проедем, где мы стоим, это светофор, это наша остановка, сколько еще ехать.
По большей части молчу.
– Дмитрий! Дмитрий! Ты где? Ну чего ты молчишь! Чего ты молчишь! Чего ты молчишь!!!
Какая-то толстая баба прикрикнула:
– Да что ты все орешь?! Знает он, куда ехать! Орет и орет!
Анатолий Васильевич примолк, но не надолго. – Дмитрий, когда нам выходить? Это не наша?
Не проехали?
Вокзал, вылезаем. Другие пассажиры помогают.
– Завтра в Ржаксу поеду. – Это районный центр такой, в Тамбовской области. – В Ржаксу. Есть у меня там человек. Поезд в девять утра. Посижу на вокзале. Ты меня до сидений доведи, там сиденья, я там сижу всегда. Вот пива не хочешь мне купить. Или вот я бы водочки. Первое бы, второе. Дмитрий, а ты верующий? Баптист небось?
– Почему баптист, православный.
– В нашей вере-то пьют. А в ихней – нет, не пьют.
Добрели до зала с рядами металлических сидений, Анатолий Васильевич расположился у стеночки.
– Дмитрий, знаешь чего… купи мне пирожков с мясом. Пива мне не хочешь покупать, ну, ладно, я сам куплю, а ты мне пирожков купи. А воды не покупай, вода – она и есть вода, чего ее пить-то.
Купил пирожков с мясом. Попрощались.
Ну, давай, Анатолий, пока, дай Бог тебе здоровья, спасибо, Дмитрий, спасибо, сынок.
Зашел в туалет, несколько раз тщательно вымыл с мылом руки, особенно тщательно – левую, за которую цепко держался Анатолий Васильевич.
Вышел на Интернациональную улицу, пошел в сторону центра, испытывая яркую, звериную радость от возможности быстрой ходьбы, от возможности визуального и аудиовосприятия.
Тамбов, признаться, не произвел на меня никакого впечатления – ни плохого, ни хорошего. А ведь я приехал сюда именно за впечатлениями от города. Но получилось так, что источником основной массы впечатлений стал не город Тамбов, а его житель Анатолий Васильевич.
Побродил по центральной улице – Советской. Съездил зачем-то в один из новых микрорайонов. Съездил в пригородное село Красненькое. Погулял по Моршанскому шоссе.
Жара, пыль, пришибленное