Вижу, прицелился на мое кресло, но ты его не получишь – ни подвигами, ни пакостями. Поэтому занимайся своими делами и не лезь в чужие. Договорились?
Марк молчал добрую минуту, не сводя глаз со старика и всем своим видом выражая сомнение в его адекватности и умственных способностях.
– Серьезно? Ты делаешь все это из-за страха потерять власть?
– Не ты, а…
– Закрой рот, – произнес врач таким тоном, что полная возмущения тирада застряла у Ректора в глотке. – Раз уж тебя не переубедить, попрошу лишь об одном – оставь «львов» на базе. В ином случае мне с тобой не по пути. Трясешься за кресло? Трясись, сколько влезет, а меня давно приглашали в «Диораму».
– Остынь. – Ярошенко сменил гнев на привычную ворчливость перед угрозой потерять лучшего медика в городе. Когда разменял восьмой десяток, разбрасываться такими кадрами – себе дороже. – Ну, как еще избавиться от гадин? В край же обнаглели, скоро под окнами начнут сборщиков жрать!
– Как? – на стол опустился шприц с прозрачной жидкостью. – Вот так.
– И что это? – Старик поправил очки и с любопытством навис над неизвестным веществом. – Яд? Решил отравить хвостатых?
– Это сыворотка, синтезированная из крови радиста. По моим подсчетам, с определенной вероятностью она сможет наделить носителя собачьей силой и чутьем. С таким препаратом человек станет равен зверю, и уж тогда чудищам придет конец.
Настал черед Ректора долго и напряженно молчать. Он вскинул брови и уставился на доктора, будто ожидая, что тот улыбнется и скажет – мол, неудачная шутка. Но Марк и не думал веселиться, глядя на старика, как Клинт Иствуд на дуэли.
– Знаешь, – начальник кашлянул в кулак, нарушив затянувшуюся и грозившую стать совсем уж неловкой паузу, – я всегда считал тебя первоклассным специалистом с пытливым умом и трезвым рассудком. Однако это… – разбитый артритом палец щелкнул по шприцу, – за гранью здравого смысла. Просто… нет слов.
– Сергей, послушай…
– Нет, – сказал тот тоном человека, которому друг детства сунул нож промеж лопаток. – Не хочу. Забери это позорище и скройся с глаз долой, а я сделаю вид, что ничего не видел и не слышал.
– Но…
– Уйди. – Ректор достал из кармана блистер валидола и сунул похожий на икринку шарик под язык. – Все с катушек съехали. Не община, а бедлам. Кому сказать – не поверят! И ради чего я столько лет отдал?
Фельде попытался еще раз все обосновать с научной точки зрения, но старик не издал ни звука, подперев кулаком дрожащий подбородок и отрешенно уставившись в окно.
Три дня спустя в дверь медблока постучали.
– Войдите, – произнес Марк, не отходя от крутящихся в центрифуге пробирок. – Что беспокоит?
Перед ним стоял Ярошенко, сам на себя не похожий. Прежде идеально сидящий, костюм был измят, взгляд – потухший, изо рта – слабый, но совершенно не свойственный чванливому педанту запах крепкого алкоголя.
Гость в бессилии опустился на кушетку, снял очки и уронил лицо в ладони. Просидев так с минуту, собрался