кошмар». Не в этом ведь дело. А в чем? В моем внутреннем состоянии? В тот момент оно было нулевым (как Хармс говорил, ноль – это вовсе не то, что вы думаете, говоря: ноль): предельно спокойное внимание, концентрация и рассеивание в одном (как разреженный воздух на вершинах), в каком-то смысле в эти мгновенья работает автопилот, человек выходит. То есть описывать воздух?
Я помню этот взгляд, когда я повернул голову, вдруг почувствовав его. Он лежал в нескольких шагах от меня, почти невидимый в траве, глядя в упор. С небольшого пригорка на обочине тропы. У меня на поясе нож, вот и все. Игрушка.
Я помню, как медленно приблизил камеру к лицу и пытался навести фокус, но мешали стебли травы перед его лицом. А он все лежал недвижно и смотрел, положив голову на лапы. Видны были лишь глаза и уши. Меж нами было меньше одного прыжка, доля секунды. А я все повторял про себя: черт, черт – из-за этого фокуса – и в остальном, казалось, был совсем спокоен. Но другим спокойствием. И тут он скрылся в траву – там кустарник за обочиной, густой, как стена.
И вот с этого места история переходит за предел, откуда не возвращаются.
Я пошел на него – просто, что называется, в лоб. В эти кусты, где к тому же, в отличие от него, я уж совсем ничего не вижу. А он, понятное дело, никуда не ушел, перелег рядом и следит. Я это знаю, как и то, что нападают они, как правило, со спины. Слежу за верхушками кустов, где дрогнет… но что это даст, даже если б увидел?
И тут он возник (вспыхнул) – в шагах десяти впереди, в просвете между кустами, обернулся, рыкнул, исчез.
Я медленно делаю два шага назад, и то, что происходит на втором, доходит до меня лишь потом, реверсом. Он вздымается едва ли не из-под моей ноги и, как кажется, чуть не зависает надо мной, стоя на задних лапах, и уже уносится в сторону.
Я инстинктивно отшатываюсь, и тут же с другого боку вскакивает второй. И проламывается сквозь кусты за первым.
То есть оба уже лежали вплотную, «взяв» меня с обеих сторон. И я не знаю, что тут меня спасло, что их удержало… Вернее, что удержало этого, первого, за которым рванул второй.
Тигр, вопреки нашим заблуждениям, – существо неконфликтное и будет всячески избегать агрессии, в отличие от леопарда, пока остается для этого возможность, до последней черты. Которую я перешел. Чистое безумие, не оставляющее уже никаких шансов. Идя «в лоб», заявляя права на территорию, агрессивно вытесняя его (их), сократив дистанцию до двух-трех шагов, что уже явно за чертой.
Когда потом я разговаривал с одним опытным егерем, мы не могли найти объяснений, почему они себя так повели. Разве что отчасти дело в том, что они «вели» меня на протяжении часа перед тем, играли в слежение, пока я не видел их. Будь эта встреча неожиданной для них, дальнейший сценарий был бы наверняка другим.
Но все это совсем не о том. Как написал я в «Адамовом мосте»: думал, что из жизни это уже ничто не вынет. Вынуло. Память вынула. Что осталось? Ряженые воспоминания.
Брахмапури
Оказался я по наводке одного егеря в деревушке Брахмапури (что можно перевести как