золотом расшит. Плюмажи, бисер. Стоит, таращит очи, и нож улыбки прячет, но так, чтобы ты видел, где лежит. А сам сияет, весел и любим. Мол, я не я и песня не моя.
Кто ж они? Сны Параджанова, снящиеся Кустурице, снящемуся Кецалькоатлю? – И тут есть Ындейская земля… олло худо, олло акь, олло ты, олло кармиелло, танъгресень, худосеньсень… Как ты сказал – самоварные бабы небытия? А который из них твой? Тот – из нежно-зеленой глины, завернутый в простыню, как Катулл в бане, губы цветочком, а глаза распаренные? Глянь – еле сдерживаются от смеха, а надуты, как смерть. А голова все лежит на пороге, поглядывая на нас, бубном обмахиваясь.
Трусики свои ты вывесила сушить в гостинице, а наутро мы съехали и забыли о них. Любимые, одни у тебя такие. Может, бог с ними?
Далай-лама
Странствуя по Индии, мы старались, по возможности, огибать города и всяческие места с большим скопленьем людей, предпочитая малопосещаемые заповедники и аутентичную глубинку. На две трети мы выуживали информацию из Интернета, карт, разговоров с лесниками, случайными попутчиками и т. п., а на треть двигались по наитью. И вот оказались мы на западном берегу, в заброшенной рыбацкой деревушке, решив там несколько дней передохнуть, поплавать. Деревушка была мусульманской, в стороне от дорог, иностранцев там отродясь не видывали. На гостинице, вернее, на занесенных песком и заросших лианами ее развалинах, красовалась обмелевшая надпись: «Благодать божья». На пороге лежал мальчик, который на наши вопросы лишь мотнул головой: мол, заходите… и снова прикрыл глаза. В этих бесхозных развалинах, кроме нас, жил директор бродячего цирка, похожий на хорошо прокопченного усатого силача Поддубного. Весь день он наматывал круги по деревне и ее округе на своем цирковом джипе, обклеенном афишами, и орал в рупор о предстоящем представлении. В это же время по деревне водили храмового слона, готовясь к особому празднику, сродни «дню благодарения». Слон этот обходил все дворы, и в каждом, согласно ритуалу, крестьяне нашептывали ему в ухо свои горести и печали, которые он, медиум, по идее, передавал наверх. Так они и кружили по деревне – слон и Поддубный на джипе, а мы шлялись вдоль берега, а к вечеру, разобрав на дрова очередную полуистлевшую в песке лодку, разводили костер рядом с развалинами Благодати и жарили рыбу на кокосовом масле.
В один из дней нас, что называется, повело – наитьем: собрав рюкзаки, мы двинулись какими-то окольными дорогами с запада на восток Индии, а куда конкретно – бог весть. Где-то через сутки пути мы оказались единственными пассажирами в весьма странном автобусе, который стоял на пустыре, в стороне от деревенской автостанции, и вдруг рванул с места с оглушающим ревом, и в течение всего дня несся по осевой и встречной на скорости сверхзвукового истребителя. Вывалились из него мы уже во тьме, непонятно где, а на следующий день оказались в небольшом малопосещаемом заповеднике Анамалаи, где поселились в кроне высокого дерева – в ветхой избушке с прогнившей лестницей… Ну так я не дойду до Ламы, надо бы все это пролистать.
В