спрашивать у больного про его болезнь, если он сам не жалуется. Усек? Он, может, и так считает себя ущербным, а ты масла в огонь… У меня сначала спросить западло?
– Не западло, конечно, но… Птиц, ну правда, можно ведь попробовать массажи, мануалку… Ты только скажи, я как пионер, всегда готов.
Неужели ты, Роман Фокин, думаешь, что я не попробовала все возможные методы лечения, все процедуры, растирания и экстрасенсорику? Да я, можно сказать, ради того, чтобы вылечить бабу Олю, и пошла на ФИЦИ. Первый семестр первого курса жила впроголодь, получая одну стипендию, сжимая зубы, но старалась докопаться до истоков бабушкиной болезни. Все знания на ней опробовала. И массаж, и лечение биополем, и традиционные методы – озокерит, солевые компрессы, травяные настои. Не одну ночь проплакала, понимая – ничегошеньки не помогает.
Лишнюю копейку откладывала, хотела нанять хорошего мануалиста-экстрасенса. Сеансы безумно дорогие, особенно с выездом на дом. Но я упорно коплю. Еще немного – и накоплю на весь курс.
– Ты готов, да ОНО не готово, – проговорила я.
– ОНО?
– Я не знаю, что это, понимаешь? – я стукнула кулаком по бревенчатой стене. – У бабы Оли крестцовая часть позвоночника… Она словно опутана черной колючей проволокой.
– Ты пыталась ее убрать?
– Конечно. Не один раз.
– И?
Каждый раз все заканчивалось одинаково. Меня словно било током и отбрасывало от больной бабушки. Работала ли я контактно, на расстоянии или даже по фото – результат всегда один. ОНО не хотело отпускать бабушку. Убрать ЭТО, чем бы оно ни было, я не могла – то ли сил не хватало, то ли умения.
– Думаю, тебя оно тоже шибанет, если полезешь.
– А приглашать других костоправов не боишься?
– Нет, ОНО их не трогает. Я как-то позвала одного врача. Может, знаешь, Бабулин, травматолог, он с нами раньше на СЦП работал. Сделал два сеанса массажа. Результата никакого.
– Так, – деловито сказал Раф. – Предлагаю объединиться всем вместе. Проработать вопрос мозговым штурмом. Чего-то я не особо верю в неизлечимость болезни… Ты хоть знаешь, с чего все началось?
Я знала. Но очень не любила вспоминать. Потому что считала себя отчасти виновной в ее заболевании.
– Раф, давай отложим этот разговор. Я замерзла. Пошли в дом.
– А грузди?
На физиономии приятеля я прочитала такое разочарование – вот, мол, выманила хитростью и обманом, а грибов пожалела. Но как ни силилась, не могла понять, подействовало отворотное зелье или нет.
– Кстати, завтра у нас день практики, ты не забыла? – спросил Раф, когда мы перемывали посуду.
Нет, не забыла. Первый день учебы. И первая практика в больнице.
И – тут сердце предательски подпрыгнуло – нашим руководителем назначен обожаемый всеми Эмэмжо. К которому у нас имелись несколько вопросов.
– Все собрались?
Мы топтались в вестибюле городской больницы. Желенский придирчиво осматривал нестройные ряды.
– Все! –