польют дожди, тучи станут сплошным ковром, а голубая вода Ангары сразу потемнеет до серого цвета. Дольше всех будет сопротивляться и хранить летние цвета березовый береговой подлесок.
А когда и он пожухнет и облетит – до зимы недолга.
…Атаман с десятником обсуждали работу на ближайшие дни. Потом заспорили, чем тыновые стены уступают рубленным. Спорили лениво. Каждая тынина стояла прочно, и казалось – сокрушить этот частокол не сможет никто. Ошкуренные и заостренные бревна, вкопанные в землю, надежно укрывали острог от непрошеных гостей.
Похабов умаялся за день не меньше острожников. Самолично проверял: те ли лиственницы на первые венцы завалили, так ли комель подрезали. Потом тщательно осматривал лошадей, которые эти самые лесины, уже очищенные от веток и коры, таскали к острогу. А то вдруг сам хватался за топор и с нескрываемым удовольствием рубил «лапу» для венца амбара.
– Могешь, не забыл еще, – подзадоривали его острожники.
– Не забыл, – с удовольствием повторял Похабов, потрясая топориком.
…Любил он забраться на пригорок, которым начиналась лесная опушка сразу за тыном. Отсюда открывался вид на Верхоленскую сторону, где встал Иркутский острог. Похабов замирал, глядел на квадрат крепостной стены, на башни, которые прелесть как хороши. Ей-богу, не стыдно и воеводе показать!
Вот и сейчас он оглядывал окрестные дали без всякой мысли – отдыхал.
…Вспомнилась зимовка на Дьячем острове на Ангаре. Спали вповалку в тесной избе; там же ели, отдыхали, сушились… А теперь вон – острог. «Не хуже других будет, а многих и получше. Так дело пойдет – Балаганский и Индинский обскачем. Церкву заложим и точно будем первыми», – размышлял атаман.
Воспоминания прервала узкая дымка, стелющаяся вдоль Иркута. Подумал – не иначе бурятская кочевка…
…С возвышения опушки Похабов теперь уже отчетливо углядел всадников, которые направлялись к острогу.
– Ну, вот тебе и гости, братские что-ли? Тунгусы? Давненько их тут не бывало. Хорошо бы с добрыми вестями.
Он вскочил в седло и погнал коня в острог.
…Яков Иванович не ошибся. То были гонцы от бурятского князца Яндаша, на чьей земле и ставили острог.
Всадники спешились чуть поодаль от въездных ворот. Стреножили низкорослых своих лошадок и, прихватив подарки, направились к острогу.
Шли брацкие без боязни, знали, что Яндаш и Похабов в мире. Яндаш подписал шерсть – согласился пойти под руку русского царя. Вести о строительстве Яндашской крепости в устье Иркута вместо зимовья на Дьячем острове не были новостью. Теперь встанет защита от набегов мунгалов, те, поди, тоже прознали: острог – Яндашский! Потом его уже назовут Иркутским, и с этим именем он пойдет по истории.
Караульные посланцев князца пропустили в острог сразу. Атаман приказ давал – тунгусов и бурят мирных встречать и провожать добрым словом и ласковым взглядом, так что все друг другу кланялись и улыбались
Кирька