же темень, то же завывание ветра, та же угрюмая холодная осенняя ночь…
Часовой крепче оперся на ружье, и… опять неумолимая, неодолимая дрема смежила его очи. Он поднял как-то руки к верху дула, где к нему примыкается штык. Опустил на руки голову и сладко задремал…
«Ш-ш-шпок!..»
Сквозь шум и завывание ветра послышался вдруг какой-то шум и падение. Как будто из окна тюрьмы свалился на землю мешок с песком.
Часовой вздрогнул и напряженно оглянулся… Ничего.
Но он слышал, несомненно, какой-то подозрительный шум… Он встряхнулся и быстро зашагал по направлению, откуда к нему донеслось это. Прошел пять шагов, десять – ничего. И вдруг совершенно отчетливо послышались шум и треску ограды, окружающей двор. Кто-то, как кошка, взбирался на нее. Зрение возбужденного часового напряглось до чрезвычайности. Совершенно ясно он вдруг заметил, как над забором поднялась какая-то темная фигура, готовясь перепрыгнуть…
«Бегство!» – мелькнуло молнией в его голове. Он мгновенно приложился и выстрелил.
Тотчас забегали, забили тревогу.
– Арестант бежал! – отчаянно прокричал часовой. Дежурный офицер немедленно снарядил отряд из четырех человек для поимки бежавшего.
Но где было искать? Очевидно, что арестант бросился в лес, находящийся совсем недалеко от тюрьмы. Туда и направилась команда.
Темнота ночи покровительствовала беглецу. В двух шагах едва можно было разглядеть человека, а в лесу и вовсе ничего не было видно.
Полусонные солдаты, отойдя немного от опушки леса в глубину и побродив наудачу с час времени, более для очистки совести, как говорится, всячески ругая арестанта, из-за которого на их долю выпала эта ночная прогулка, вернулись обратно и доложили по начальству, что поиски их успехом не увенчались.
Я в то время был еще приставом[28], но уже, как говорится, «на замечании». Мои способности и любовь к сыску были уже оценены, а потому я назавтра же узнал о происшествии, рассказанном выше…
Узнал, конечно, из официальной бумаги, где было сказано, что в ночь с такого-то на такое-то октября из такой-то тюрьмы бежал важный арестант Яков Григорьев, дезертир, зарекомендовавший себя как самый опасный преступник. По всем вероятиям, оный Яков Григорьев направился в Петербург, а потому мне предписывалось его разыскать и куда следует представить.
Надо было поближе познакомиться и с обстоятельствами бегства, и с «формулярным», так сказать, списком беглеца.
Обстоятельства бегства, о которых я уже рассказал несколько выше, показали, что дело приходится иметь с отчаянным, сильным и ловким человеком. История жизни этого человека, с которой волей-неволей мне пришлось познакомиться довольно коротко, показала, что действительно приходилось иметь дело с типом мошенника и преступника не совсем заурядного сорта.
Яков Григорьев – крестьянин по происхождению, но «хорошо» грамотный, что было редкостью в те времена. Насколько помнится, он чуть ли не был из кантонистов. Грамотный, рослый, представительный, он лет что-то двадцати двух был уже