на крыше конусообразной стеклянной же рамой.
В промежуток времени, когда могла быть совершена кража (с пяти до десяти часов вечера), комната была заперта и ключ от нее находился у хозяина. Стекла и рамы потолка и крыши были глухие, не открывавшиеся, и при осмотре оказались целыми и не поврежденными. Словом, вор мог проникнуть в комнату только каким-либо «чудесным» образом…
Несмотря на то, что мне случалось уже на своем веку видеть много ловких краж, в данном случае я был в недоумении.
Я решил было уже отказаться от надежды напасть на какой-нибудь след, но в последнюю минуту, после многих и тщетных осмотров, я решил еще раз произвести исследование. «Ведь не духи же, в самом деле, украли», – думал я.
И вот еще раз, один, отправился я произвести осмотр комнаты.
Что-то подсказывало мне, что секрет заключается именно в самой комнате.
После долгих бесплодных осмотров и размышлений я остановил свое внимание на каком-то квадрате, еле-еле вырисовывавшемся на обоях почти под потолком.
Взобрался я на шкаф и, исследуя подозрительный квадрат, заметил, что он представляет очертания как бы четырехугольной дверцы в стене. При помощи ножа я действительно открыл эту дверцу. Оказалось, что это был род очень большой вентиляционной трубы, но без вентиляторного колеса. Соединялась эта труба с не действовавшей уже давно дымовой трубой.
Может быть, эта дверца и ведущая к ней труба раньше имела и другое назначение (дом недавно был перестроен), но о существовании этой трубы никто в квартире не знал.
Осмотрев стенки трубы, я заметил отчетливые отпечатки недавнего трения о них какого-то массивного предмета и свежие царапины. Ясно было, что вор проник в комнату с крыши именно этим путем и тем же путем вышел обратно. Очевидно, это был человек, хорошо знакомый с устройством дома и в особенности с его трубами и печами. Само собой разумеется, что я тотчас вспомнил о трубочистах, – и здесь мои розыски привели к следующему.
Подручный трубочист дома, где жил Юнгмейстер, действительно знал об этих трубах, но клялся и божился, что туда он не лазил и ничего не крал. Это, положим, и подтвердилось, но подтвердилось и то, что наивный трубочист как-то шутя говорил своему знакомому и даже приятелю Кондратьеву, что Юнгмейстера легко этим путем обокрасть. Кондратьев был, как его описывал трубочист, человек высокого роста, с усиками, довольно темными, и с родимым пятном на левой щеке…
Ясно было, что я опять встречаюсь со своим «знакомым незнакомцем». Но где он жил, этот Кондратьев, где его можно было найти, об этом трубочист решительно ничего не знал, тем более что со времени кражи и даже за несколько дней до нее он потерял своего приятеля из вида.
Трубочист, однако, сообщил новую подробность: у Кондратьева была подруга. Но где была и чем занималась эта подруга, неизвестно. В самое последнее время она, кажется, была без места и занималась поденной работой… вот и все.
Той порой подоспело новое преступление.
На