нужен иллюстратор для детской книги про французского мальчика. Денег на это нет. Так что работа добровольная, зато про Париж.
202. Удивительно, что вы прочитала все двести два факта про незнакомого вам человека, не правда ли?
Сто один факт обо мне
Сядьте и напишите про себя все, что вы знаете. Минимум это должен быть сто один факт, максимум – столько, сколько придумаете. Вспоминайте про себя все, что приходит в голову. Здесь нет ни правильного, ни неправильного ответа. Каждый человек – уникальный и ни на что не похожий набор всевозможных событий, чувств и воспоминаний. Нарисуйте свою собственную картину.
Моя Бабушка говорила, что нет ни одного человека на земле, у которого не было бы своей личной трагедии. У кого-то она большая, у кого-то очень большая, а у кого-то завтра была война. Свою личную пропасть в сердце я описала в первой книге, я не буду повторяться, оставлю здесь дневниковую запись, а скажу лишь одно: мне кажется, любая трагедия такого масштаба полностью и навсегда переворачивает в твоей жизни все, расставляет совсем другие приоритеты и делает из тебя совсем другого человека. Выбор же, дать ли дементорам выпить все счастье из тебя или нет, все равно остается за тобой. Всегда за тобой.
Из дневников.
Про маму без ребенка и шесть лет забивания колышков
Квартира. Москва. 15 декабря
Я сижу одна на кресле.
Холодно.
За окном 15 декабря 2006 года.
Холодно.
В окне все белое. Внутри тоже все белое. Я сижу одна на кресле и пытаюсь сжаться как можно сильнее, так, чтобы, если повезет, совсем пропасть. Навсегда.
Холодно.
Выключи.
По телевизору одна реклама. В рекламе одни дети. Ненавижу.
Выключи немедленно. Они что, сговорились?
Муж молчит.
Я сижу одна в кресле.
Холодно.
Я больше не умею разговаривать. У меня навсегда забрали способность общаться с этим миром. Отвратительным, несправедливым миром.
Муж поэтому молчит.
И очень холодно.
Кабинет УЗИ. Москва. 1 декабря
«У ребенка нет одной почки. Нет, мы не можем ее найти».
«Ни один параметр не соответствует сроку. Мы вызовем профессора. Не уходите».
Операционная. Кесарево сечение. Москва. 8 декабря
«Я не знаю, что мы сейчас отсюда достанем», – говорит доктор.
Я с моим больным ребенком для нее неудобство.
Я бы отправляла таких врачей мести подъезды.
Там камень, лестницы, им не больно, скажи ты им, хоть что они уроды, им все равно.
Не кричит.
Она темненькая и такая хорошенькая.
Но она не кричит.
Мне ее даже не подносят.
Операция сложная.
Помню, что к концу ничего не помню, а мне вливают две порции плазмы.
Палата. Москва. 8 декабря
Звоню