Мы провели исследование с использованием методов визуализации и обнаружили не одного, а двух недоношенных младенцев.
Больница в Кроунпойнте, особенно сорок лет назад, была совсем не тем местом, где хотелось бы принимать роды с высоким риском, да еще недоношенных близнецов, один из которых уже высунул левую ножку и покачивал ею. Так что я схватился за телефон и начал обзванивать относительно близлежащие центры высокоспециализированной медицинской помощи с отделениями для реанимации новорожденных. Я быстро задавал вопросы и переходил к следующим центрам по списку, все более отдаленным. Все больницы с отделениями для недоношенных – в Альбукерке, Гэллапе, Финиксе и Таксоне – были переполнены уже прибывшими новорожденными, требовавшими специального ухода. В конце концов у меня осталась последняя попытка: я дозвонился в детскую больницу при Университете Колорадо и с колоссальным облегчением узнал, что они могут принять моих крохотных, почти рожденных близнецов навахо.
Я разбудил другого молодого врача, самого опытного специалиста по родовспоможению в нашем малочисленном коллективе, и попросил встретить меня в «аэропорту» Кроунпойнта – на полосе высохшей грязи, с которой кое-как соскребли траву и кустарник, насколько с ними мог справиться маленький бульдозер. Коллектив нашего отделения состоял из пяти обученных, но совсем неопытных врачей-ординаторов разных специальностей, которых по уши погрузили в их первую настоящую медицинскую практику. Собранные вместе, мы представляли собой весьма живописное зрелище: неопытные и пугливые новички, этакое товарищество молодых докторов, заброшенных в американский третий мир. Джил, мой сонный, но готовый ко всему товарищ по этому утреннему предприятию, прибыл в «аэропорт», нашел пожилого пилота, которого звали как-то вроде Старины Боба, привыкшего к полетам в пустынной местности, и такой же древний самолет. Мы погрузили молодую мать (назовем ее Сирена, в честь ее поразительной безмятежности во время последующих событий), поставив каталку за креслом пилота. Джил разместился с «рабочей» стороны, я – рядом с Сиреной, вооруженный единственным реанимационным комплектом для новорожденных с маской, мешком Амбу для вентиляции легких и небольшим кислородным баллоном. Мы взлетели в огромное, высокое небо пустыни, уже тронутое яркими красками мексиканского рассвета. Пока жаловаться было не на что.
Самолет поднялся примерно на три километра, и нам показалось, что все идет нормально. Джил контролировал положение детей в родовых путях Сирены, я был готов начать реанимационные мероприятия, если ребенок решит появиться на свет до приземления, а Старина Боб вез нас на север через покрытые снегом Скалистые горы. Периодически он бросал нежные взгляды через плечо: в его самолете подобные сцены разыгрывались нечасто. Но когда мы приблизились к границе штатов Колорадо и Нью-Мексико, на нас обрушилась снежная буря ужасной силы. Небо зловеще потемнело, лобовое стекло