Лючии приобрело горестное выражение.
– Я только сказала, – она попыталась объяснить, – что он о-очень красив. Джентльмен.
Николь потеряла терпение:
– Ради Бога, Лючия, девушка вроде тебя может проехаться в его изысканном экипаже раз или два, спать с ним, но английский джентльмен никогда не свяжет себя обязательствами перед прислугой. Это несерьезно. Не будь такой наивной, слышишь?
Уязвленная, Лючия нахмурилась.
– Я? Нет, не я. Я думала о вас, синьора. Он влюблен в вас.
Николь пристально посмотрела на девушку. Затем, успокоившись, мягко сказала:
– Не в меня, Лючия. Я не такая. – Она вздохнула и отдала поднос Лючии. – Теперь иди отнеси это на кухню.
Она опустилась на софу и откинулась на спинку, потирая лоб.
– Простите, – сказала Лючия, – я сама себе надоела.
Николь почувствовала себя ужасно опустошенной. Прием, с которого ее выставили, испортил настроение. Вдобавок зуб снова разболелся.
– Не важно, синьора. Это тоже забрать?
– Что?
Лючия указала на чашку Джеймса Стокера.
– Да. А теперь я должна пойти отдохнуть. Только отнеси поднос в буфетную, я поднимусь немного позже.
Лючия ушла с подносом. Николь потребовалось немного времени, чтобы прийти в себя. В конце концов она встала, взяв из пепельницы недокуренную сигару Джеймса Стокера.
Глядя на нее, она криво улыбнулась. Николь не сомневалась, что красивый молодой англичанин прежде имел дело с женщинами. Он не был неопытен, но слегка растерялся. О Боже! Каким контрастом по отношению к ней был Джеймс Стокер.
Еще невинный, но, Николь была уверена, быстро обучающийся. Он был неиспорченный, галантный. Лючия права: настоящий джентльмен. Ланселот, пользующийся недозволенными методами, хотя еще не знает, как это делается. Или, Боже милостивый, не задумывающийся о последствиях. Это его она хотела предостеречь, а не Лючию.
Он обладал достаточной властью, чтобы сделать доброту и великодушие нормой чувств.
Хмыкнув, Николь прошлась и высыпала содержимое пепельницы в пустую коробку из-под роз на столе под зеркалом. Затем в эту же коробку она сбросила оторванные листья и отрезанные стебли.
Конечно, однажды она сама увлеклась романтическими фантазиями. Вот о чем она мечтала: если бы я была из богатого дома, а не дочерью рабочего с бумажной фабрики… Сэр Джеймс Стокер, несомненно, из числа джентльменов, внимание которых ей приятно. Она очарована его прекрасными манерами, интеллектом и жизнерадостностью. Ах, вот еще что – прямота его взгляда заставляет собеседника смотреть в эти золотисто-карие глаза и верить каждому его слову.
Николь тяжело вздохнула. Она согласилась бы провести время с ним. Николь смахнула остатки цветов и листьев со стола, затем подняла карточку, которую доставили вместе с розами, и взглянула на нее снова. Карточка была не подписана, однако Николь сразу же узнала почерк, который не видела больше десяти лет. Она узнала его мгновенно по характерному наклону букв в одном повторявшемся слове: сожалею, сожалею, сожалею.
Она