и сказал шёпотом Свердлову:
– В «Национале» нет угля, и дров катастрофически не хватает, Яков Михайлович. И не только там. Вся Москва мёрзнет.
– Тогда пусть ЧК расстреляет дополнительно коменданта Дома Советов вместе с директором и истопником. Будет очень полезная мера. И очень эффективная. Дрова найдутся сразу. Понятно я разъясняю? Исполняйте, раз вы в исполнительном комитете работаете! Через час доложить. Всё! Ушёл. Нет! Постой!
Тот остановился и обернулся к председателю ВЦИКа.
– Пусть там, в «Национале», новый комендант полностью освободит этаж, на котором представитель трудящихся элементов и ассоциаций Северо-Американских Штатов товарищ… – он запнулся, вспоминая, как звучит имя гостя на английском.
– Чиф, – подсказал ему Голощёкин.
– Шайф, – поправил Шифф.
– В общем, Чиф и Шайф – посмотри сам, как там записано. И чтоб не ошибся!.. – добавил Свердлов.
Секретарь повернулся и, слегка пошатываясь, направился к двери под неодобрительными взглядами товарищей Шайфа и Голощёкина. Потом они одновременно обернулись к Свердлову.
– А шо это он? – спросил Голощёкин. – Как пьяный идёт. Может, и его – за нарушение сухого закона?
– Так там же комендантом его родной брат, – пояснил Свердлов. – И что теперь мне делать? – страдальчески произнёс он. – Я знаю? Таких работников терпеть, конечно, нельзя! Но таких много. Других, которых получше, совсем мало. Хороших нет совсем! Сплошной саботаж. А у меня нет таких возможностей, как у наркома военных и морских сил товарища Лейбы: он может расстреливать своих людей хоть каждый день без перерыва, потому что у него много солдат и офицеров, – он машинально перешёл на русский. – А что у меня? А у меня нет столько, как у Лейбы. Найти сейчас хорошего канцелярского чиновника, то есть теперь он называется совслужащий, невозможно. Даже за двойной паек. Хочут получать много, а работать не хочут, и не желают, и не можут.
Шифф с пониманием кивнул.
Голощёкин тихо и почтительно обратился к гостю:
– Разрешите вас спросить, многоуважаемый рав Якоб?
Шифф благословляющим жестом руки разрешил.
– Вот мы с моим давним товарищем по партии и революции и моим личным другом, председателем всей России, как раз говорили об касательно декрета за наших угнетённых.
– Знаю за такой, – медленно кивнул Шифф. – Читал проект.
– Как вы посчитаете, многоуважаемый рав Якоб, может ли этот удивительный декрет принести существенную пользу нашему народу? Или его таки надо ещё усилить? Ещё больше сильным и жёстким сделать?
Шифф снял свою хасидскую касторовую шляпу, повертел её в руках, смахнул рукавом с тульи невидимую пылинку и снова надел. Солнце за окном потускнело – скрылось за мелкими облаками. Свет в кабинете померк, и потому особенно сильно выделялась бледность лица американского гостя. Медленно и почти шёпотом,