деле, какой ещё народ способен в короткое время устроить три революции и не извлечь из них для себя ни капли пользы! Но самое главное ждёт нас впереди. Русские только начали сходить с ума, а до конца ещё далеко. Поэтому, – подчеркнул Шифф, – нужно со всеми основаниями ожидать в ближайшие три-пять лет, а, может быть, и раньше, сильнейшего подъёма самого разнузданного антисемитизма и юдофобии. И ваш декрет зажжет этот костер, сделает разгул антисемитизма смертельным и необратимым. В прямом, физическом понимании слова. И начнётся этот гибельный для нашего народа процесс, в первую очередь, в русской армии. Точнее, в красной армии.
Голощёкин заёрзал в кресле.
– Вы что-то хотите сказать? – осведомился Шифф.
– Если позволите, глубокоуважаемый рав Якоб.
Шифф благосклонно кивнул.
– Я скажу за ваши опасения как военный комиссар, – заявил Голощёкин.
– Прошу, – разрешил Шифф.
– Насчёт армии. Красную армию формирует лично Троцкий. Ключевые кадры командиров и военспецов – тоже его.
– Да, – подтвердил Свердлов. – У него сейчас власти больше, чем у древнеримского диктатора. Больше, чем у всей нашей партии. И он не подчиняется никому. Даже центральному комитету. Даже Ленину.
– Ой-вей! – удивился Шифф. – Неужели так-таки никому?
– Ну, так, конечно, за него сказать нельзя – чтоб абсолютно никому, – возразил Голощёкин. – Иногда он выполняет постановления ЦК или РВС8. Но только, если с ними согласен. Если нет, всё делает по-своему. Так что красную армию и флот он держит в кулаке.
– Да-да, – поддержал Свердлов. – Кулак у Троцкого железный. И дисциплина в красной армии – тоже железная. Вот сейчас он ввёл децимацию. Как в Древнем Риме.
Шифф вопросительно глянул на него.
– Сдался тебе, Яша, этот старый Рим! – не выдержал Голощёкин. – Ну, как и зачем ты суёшь его к месту и не к месту? По-нормальному, по-человечески не можешь?
Свердлов едва заметно улыбнулся.
– Децимация – это когда за провинность или нарушение дисциплины одного солдата расстреливают каждого десятого. Так что насчёт антисемитизма… – Свердлов с сомнением покачал головой.
– Всю красную армию, сын мой, – назидательно промолвил Шифф, – даже Троцкий не сможет расстрелять. И не забывайте, что основа её – тот же русский. Большей частью, православный мужик, крестьянин. Он только что вернулся с войны. Там он научился и уже привык убивать так легко, как нам кусочек мацы съесть. Он только что сбросил царя и Временное правительство. Он не расстаётся с винтовкой. Этот вчерашний царский, а сегодня красный солдат уже ничего не боится. Он оставил свой страх на фронте. И этого солдата никакой децимацией не напугать и не остановить. На время – согласен – можно озадачить, но только на время! И если Троцкий не оставит свой древнеримский хохом9, то раньше или позже – скорее всего,