Я – только клетка большого тела. Но когда ты часть чего-то большего, то тебе принадлежит и руководство этим. Ладно, это уже более сложная тема, а я тебя и так заболтал. Хотел поделиться. Думаю, ты поймёшь, – бывший редактор глубоко вздохнул и снова откинулся на спинку стула. Из внутреннего кармана он извлёк пачку «Северных», выудил сигарету и уже думал закурить, но как будто только в последнюю секунду вспомнил, что они в кафетерии. – Но я надеюсь, что мы подружимся и сможем это обсуждать. Всё-таки каждому бывает нужно перекинуться мыслями, услышать совет.
Он поднялся. Андрей тоже было начал подниматься.
– А ты посиди, пообедай. Ничего не съел даже, а тебе ещё работать.
– Хорошо.
Сергей похлопал его по плечу – оказалось, что у него тяжёлая сильная рука, – и отправился к выходу. Этот разговор занял почти весь обеденный перерыв, и Андрею пришлось доедать в спешке.
Вечером он улёгся на кровать и достал письмо Лены. Он хотел перечитать его, но неожиданно стены комнаты показались слишком грязными, прокуренными для её голоса, доносящегося со страниц. У него самого был миллион вопросов к ней, и жаль, конечно, что нет способа их задать. Может быть, – пришло ему в голову, – если они и впрямь подружатся, то Сергей поможет ему передавать письма в Москву.
Он оделся и вышел на улицу, чтобы перечитать письмо на свежем воздухе, под лучом фонаря. Шёл снег. Луч фонаря высвечивал спиралевидный столп снежинок, тот вился от земли к небу и соединял сугробы городка с дном тучи. Андрей задрал голову: чернота глядела в ответ с молчанием, в ней выл ветер. Показалось, что вдали рокочет вертолёт – ищет, верно, путь сквозь многодневную бурю. По воздуху, слышал он, в городок доставляли особо ценные продукты и высокопоставленных эвакуированных.
Андрей пошёл к фонарю и в темноте наткнулся на человеческую фигуру. Он чуть не снёс её, а когда помог ей удержаться на ногах, то по прикосновению узнал Стеллу. Она обернулась, наклонила голову и приветливо улыбнулась.
Не спрашивая, она поглядела на письмо в его руке и снова на него. Андрей стоял неподвижно, размышляя, что бы ей предложить. Идти в кафе уже поздно, но можно, пожалуй, затащить её в бар или ресторан. Тут он заметил, что она подрагивает от холода, и обнял её. Она казалась совсем маленькой и хрупкой посреди этих огромных сугробов. Он пытался сравнить её объятие с объятием Лены, но ничего не мог вспомнить. Стелла с молчаливым любопытством, как маленький ребёнок, потянулась к письму в его руке.
– Нет, – он отстранил её и спрятал конверт во внутренний карман.
– Твоя жена пишет?
– Нет.
– А кто?
– Пойдём в бар. Хочу выпить.
– Ты же не любишь бары.
– Откуда ты знаешь?
– Сколько ты уже здесь, ни разу не ходил в бар.
– Ты за мной следила?
– Мама следила, – безразлично сказала Стелла.
Она была такая близкая и такая чужая.
– Мне нельзя в бар. Мне ещё восемнадцати нет, – сообщила Стелла и улыбнулась.
– Тогда