мать и ты должен меня понять. Потом можа будет поздно! А ты ничего, не стушевался, справный будешь кому-то муж. Иди, уйми Машку, а то изрыдается дуреха!
Маша сидела у куста крыжовника и жевала ягоды. Она не плакала, но по лицу было видно, как больно ей сделала мама.
– Маш, пойдем покушаем, а потом и к сестричкам знакомится, да и в лес надо сходить.
– Правда, ты хочешь? А в лес потом по грибы пойдем да?
– Конечно, не дома же мне тебя целовать!
– Дурак!
Наконец я поел, окрошка была какая-то сказочная, не то потому, что голодный, не то потому, что Маша была рядом, не то потому, что вечером пойдем в лес целоваться. Маша смеялась, мама улыбалась и даже бабушка удивленно:
– Во, грузин окрошку уплетает, видно дома не делают! Ты, милок, на меня не серчай, тока скажи, мамка твоя знает, что ты к Машке подкатываешь?
– Бабушка, вы, что все сговорились? В Тбилиси Юру эти два бугая убить могли, а он на это не посмотрел и спас меня. Вы же его обижаете. Мне стыдно за вас и обидно за Юрочку (что-то новое, кроме моей бабули никто меня так не называл). Оставьте его в покое, не вгоняйте в краску!
– Вона красавчик какой, – не унималась бабулька – Небось бабы в Тбилиси и без гармошки липнут, чай таперича она и не надобна, так уболтать можно, Хэ-хэ-хэ!
Мама засобиралась на одну из работ, уходя открыла сервант и сказал, глядя на меня:
– Если что, деньги лежат тут, – и пошла одеваться. Машка улыбнулась, мол, теперь – свой!
Мне была очень приятна прямота и доверие этих простых людей, считающих что хорошо, то хорошо, а если плохо, то и от ворот поворот, а если уж признал человека хорошим, то и гость становится – своим!
Поев и подымив на крыльце, отправились с Машей к сестрам.
Старшей, Кате, было 24 года. Внешне похожая на Машу, только пониже и светлее. Нашего прихода она не ожидала, поэтому была «разобрана» и не очень довольна. Попросив Машу сделать кофе, она скрылась в ванной, за то мы смогли вдоволь нацеловаться и поприжиматься на кухне. Сын Миша по выходным был у свекрови, а муж Володя в Ленинграде в командировке от завода. Минут через десять Катя предстала пред наши очи, как будто другая женщина, красивая и знающая себе цену. Меня рассматривала с явным любопытством, но без видимого интереса. Или мой возраст был этому причиной или сестра. Мы сидели на кухне пили кофе, курили и травили анекдоты, вернее рассказывал я, а смеялись сестрички и так смешно было видеть, как они делали почти одинаковые жесты, мимику и интонации, морщили носики. Только глаза выражали разное, у одной – понимание вопроса, у другой интерес к этому вопросу. Поболтав, Катя крикнула в окно, куда-то через забор, сестру Алену и сказала, чтобы та несла пиво и приходила с мужем. Тут я вспомнил и о своих гостинцах и отправился к Маше в дом, захватил парочку чурчхел, бутылку Ахашени и связку сушеной хурмы. Когда вернулся стол уже был накрыт. Я познакомился с Колей, мужем Алены, а сама Алена произвела на меня, просто ошеломляющее впечатление. Волосы цвета