ногой от земли, пополз прочь, оставаясь повернутым к крокодилу лицом. Теперь ему стало ясно, что Кетумиле выменивал у старика в деревне, зачем придвинулся так близко и чем уколол Быкова.
Правая нога отказалась толкать тело дальше, сделавшись такой же мертвой и бесполезной, как левая. Только руки еще действовали, потому что отрава еще не успела подействовать на них. Перебирая ими, Быков продолжил отдаляться от крокодила, который, в свою очередь, придвигался все ближе. Нижняя половина туловища была тяжелой, бесчувственной и одеревенелой. Рукам становилось все труднее выдерживать эту тяжесть.
«Сейчас упаду», – понял Быков и действительно растянулся на жесткой траве. Крокодил приостановился, как бы решая, напасть сразу или подождать, чтобы действовать наверняка. Возможно, ему однажды приходилось иметь дело с пойманной обезьяной, которая, несмотря на свою кажущуюся слабость, причинила ему боль, вцепившись пальцами в глаза – единственное уязвимое место на морде. А может быть, его сдерживало присутствие вооруженного человека?
Подобная догадка пришла и в голову Кетумиле.
– Не бойся, ящерица, – сказал он. – Я вне игры. Угощайся. Кушать подано.
В подтверждение своих слов он отдалился метров на десять и остановился там, уперев ружье прикладом в землю.
Крокодил издал очередное утробное мычание, поводя рылом из стороны в сторону, как бы проверяя, нет ли поблизости какой-нибудь ловушки. Больше Быков его не видел. Он лежал на спине, уставившись в небо. Поднять голову не было никакой возможности. Все тело словно налилось свинцом. Живыми оставались только глаза и некоторые лицевые мышцы. Это означало, что Быков сможет увидеть, как распахнется смердящая пасть и успеет поморщиться от боли. А вот крикнуть – вряд ли. Голосовые связки не работали. Перед смертью он не имел возможности даже послать проклятия своему убийце.
Лежал беспомощный, как бревно, и смотрел в небо. Там расстилались большие белые облака и летел крохотный вертолет, похожий на блестящую каплю.
Краем глаза Быков увидел темную махину, подобравшуюся к нему сбоку.
– Он начнет с головы, – пояснил Кетумиле, находящийся вне зоны видимости. – Тебе повезло, Димо. Не будешь страдать. Все произойдет быстро: хап – и все.
Крокодил шумно втянул ноздрями воздух. Быков сделал отчаянную попытку откатиться в сторону и не сумел. Лишь зрение и слух функционировали в обычном режиме. Было слышно, как дышит чудище, как стрекочет снижающийся вертолет, как мерзко хихикает невидимый Кетумиле.
– Ты, наверное, хочешь попросить прощения? – спросил он. – Не напрягайся. Я никогда не прощаю. Никого и ничего. Ты отказал мне в небольшой просьбе и теперь умрешь. Даже если кто-то нас сейчас видит, например люди в вертолете, то они подтвердят, что я не имею к твоей смерти ни малейшего отношения. Потому что меня даже нет рядом… – Голос африканца начал отдаляться. – Я не видел, как ты упал, Димо. Не видел, как к тебе подобрались крокодилы – их уже три, кстати… Я занимался мотором машины. Менял свечи, допустим. –